Аркаим и Синташта: история открытия и археологическая реальность

Рис. 2. Бронзовые наконечники копий, погр. 18 и 30

В рамках данной статьи мы постараемся кратко осветить основные моменты, связанные с историей открытия Аркаима и синташтинской группы археологических памятников в целом. Безусловно, открытие синташтинских памятников явилось крупным событием в археологии, но для исследователей оно вовсе не казалось столь экстраординарным и невероятным, как чаще всего повествуют лженаучные фильмы и издания. 

Рис. 3. Отпечаток одного из двух колес боевой колесницы. Легендарное фото Н. Б. Виноградова

У каждого крупного открытия всегда есть предтеча, в нашем случае хорошо знакомая специалистам и вовсе неизвестная широкой общественности. В 1960-е годы одна из крупнейших в СССР археологических экспедиций под управлением археолога В. Ф. Генинга работала на Южном Урале, в Брединском районе Челябинской области. Поводом для проведения работ стало строительство плотины на степной реке Синташта. Поскольку человек во все времена активно осваивал прибрежные участки суши, в зоне затопления оказалось множество разнообразных археологических объектов, которые и принято называть памятниками.

Рис. 4. Синташтинский Могильник погр. 5. Костяки коней на перекрытии погреб. камеры

Знаменитой реку Синташта сделал лишь один комплекс памятников, объединяющий укрепленное поселение и могильник бронзового века. В первой половине 1970-х годов был изучен могильник, давший богатейшие материалы по военному делу эпохи бронзы, яркие иллюстрации практики жертвоприношений животных и многое другое (рис. 1  ­­? 4). Особая известность некрополя связана с обнаружением частей деревянных колесниц, претендующих на звание древнейших в археологии Северной Евразии, и псалиев (деталей конской упряжи). Колеса со спицами оказались вкопаны примерно на одну треть в дно могильных ям. Именно эти части, в отличие от остальных, прекрасно сохранились.

Рис. 5. Реконструкция колесницы. Автор И. В. Чечушков

Это позволило реконструировать важные детали – конструкцию колеса, его диаметр, ширину колеи повозки (рис. 5). Но самым главным археологическим открытием стало то, что зауральские степи неожиданно оказались тесно связаны с очень далекими территориями, поскольку во многом сходные повозки и детали конской упряжи известны от Балкан и Передней Азии до Алтая (Генинг, 1992). Таким образом, река «Синташта» дала название могильнику и поселению. Могильник же стал так называемым эпонимным памятником, т. е. определившим наименование всех последующим археологических комплексов данной культуры.

В течение довольно долгого времени Синташта не имела прямых аналогов и воспринималась как «единичный феномен», который широко обсуждался в научной литературе и даже вошёл в энциклопедические издания. Осмыслить археологический комплекс Синташты действительно было непросто. На Южном Урале были найдены отдельные погребения со схожими признаками (могильники Новокумакский, Герасимовский II), но они имели очевидно менее «богатые» материалы и первоначально не были расценены исследователями как родственные синташтинским (Смирнов, Кузьмина, 1977).

Раскопки на Синташте возобновились уже в начале 80-х. На этот раз акцент в исследованиях оказался перенесен на поселение, расположенное рядом с некрополем. Экспедицией Челябинского государственного университета под руководством Г. Б. Здановича к концу сезона 1986 г. были завершены раскопки сохранившихся частей поселения и последнего из курганов некрополя.

Рис. 6. План восточной части поселения Синташта

Поселение сильно пострадало от смещения русла реки и поздних перестроек (рис. 6). Однако даже часть, доступная исследованию, оказалась очень информативна и позволила реконструировать основные элементы – систему обороны (ров – стена), блоки построек, колодцы, печи – все то, что позднее предстало на Аркаиме в куда более наглядном виде. (Генинг и др., 1992). Собственно сама система укреплений явилась уникальной чертой, которая ранее не имела аналогий в рамках древностей культур, существовавших в сходных географическом и хронологическом диапазонах.

Следующими памятниками синташтинского типа, исследования которых опередили открытие Аркаима, оказались поселение Устье I (Карталинский район Челябинской области) и могильник Кривое Озеро (Троицкий район). Раскопки, начатые в 1983-84 гг. экспедицией Челябинского пединститута (ныне Челябинского государственного педагогического университета), возглавляемой Н. Б. Виноградовым, значительно расширили круг данных и обнаружили на поселении два хронологических горизонта. Поверх синташтинского слоя на поселении залегал слой петровской археологической культуры, которая впоследствии была признана учёными родственной, наследующей синташтинские черты.

Важнейшие исследования были проведены геологом И. М. Батаниной. Ею был разработан метод сплошного дешифрования аэрофотоснимков, который с 1986 г. значительно пополнил арсенал разведочной археологии. Использование старой государственной съемки (начиная с 1947 г.) помогло увидеть то, что было сильно повреждено и даже уничтожено в период освоения целины. Данный метода в последующие десятилетия позволил обнаружить и реконструировать без проведения раскопок облик двадцати двух синташтинских поселений, включая Аркаим (рис. 7) (Зданович, Батанина, 2007). 

Рис. 7. Карта расположения поселений синташтинской культуры

Приходится сделать небольшое пояснение. Археологические методы вступают в силу там и тогда, когда  иных источников информации (например, письменных свидетельств) критически мало, либо они отсутствуют совсем. По этой причине исследователям древних эпох чаще всего неизвестно как называли то или иное поселение или могильник его создатели. Наименованием для археологического памятника становится ближайший устойчивый топоним (название географического объекта ­­­­? горы, реки или населённого пункта). Таким образом, как мы показали, дело обстоит в случае с синташтинским типом памятников. Не является исключением и Аркаим. Нам неизвестно, как называли его обитатели. Топоним  происходит от тюркского «арка» (башкирское ар?а) — «хребет», «спина», «основа» (Зданович, 1996) и является названием горы, расположенной в 4 км к югу от поселения. Тюркское происхождение обозначений многих синташтинских памятников очевидно даже непрофессионалу (Сарым-Саклы, Журумбай, Камысты, Куйсак), что показывает всю несерьезность популярных в лженаучной среде возведений названия «Аркаим» к славянской языковой основе «методами» «народной этимологии» и других, часто просто абсурдных «обоснований».

Вернемся к истории открытия Аркаима. В июне 1987 года на территории Брединского и Кизильского районов Челябинской области археологическим отрядом Челябинского государственного университета под руководством С. Г. Боталова и В. С. Мосина проводилась довольно рутинная археологическая работа, связанная с масштабным строительством сооружений Больше-Караганского водохранилища. Археологические разведки осуществлялись на территории «аркаимской долины», т. к. она готовилась к затоплению. Образовавшееся водохранилище должно было обеспечить водой сельскохозяйственные районы области. Два школьника из археологического отряда, Александр Езриль и Александр Воронков, обнаружили необычный рельеф местности. Руководство экспедиции уже имело опыт работы на памятниках эпохи бронзы, в том числе на Синташтинском поселении, и это обстоятельство позволило оценить важность открытия.

Рис. 8. Митинг археологов

Благодаря усилиям научного сообщества, в том числе директора Эрмитажа академика Б. Б. Пиотровского, председателя Президиума Уральского отделения АН СССР академика Г. А. Месяца и ряда выдающихся специалистов-археологов, удалось отсрочить затопление на два года, что не имело прецедентов в советской истории (рис. 8). Несмотря на концентрацию усилий специалистов (раскопами руководили А. И. Гутков, С. А. Григорьев, Н. О. Иванова, В. С. Мосин, Г. Б. Зданович), длительные сроки ежегодных полевых работ и прочее, надежд на полное исследование почти 20 000 квадратных метров площади поселения было немного. Для подтверждения достаточно сослаться на то, что за сезоны 1987-1990 и 1994 гг. экспедицией под руководством Г. Б. Здановича были исследованы 8 055 кв. метров площади памятника, т. е. менее половины (Зданович, 1997).

По ряду исторически сложившихся причин, борьба учёных с ведомством «Гипроводхоз» закончилась в апреле 1992 года, когда стройка плотины была закрыта и территория с находящимся на ней поселением была выделена Советом Министров РФ под организацию экспериментального природно-ландшафтного и историко-археологического заповедника — филиала Ильменского государственного заповедника имени В. И. Ленина. Главной причиной, определившей данный исход событий, конечно, стал распад Советского Союза, ослабление ведомств, активизация общества, поиск новых парадигм.

Проблема того, каким образом Аркаим стал «местом силы», своеобразной «Меккой» неоязыческого и эзотерического движений, не входит в круг компетенции археолога и является предметом для отдельного религиоведческого, культурологического или социологического исследования. Тем не менее, частично ответственность за современный культурный облик Аркаима лежит в том числе и на научном сообществе. Дело в том, что к идее спасения Аркаима привлекались очень разнообразные общественные силы. На фоне общего кризиса социализма, породившего идеологический вакуум, люди искали «пищу» для формирования новых воззрений. На этом фоне, высказываемые учёными яркие гипотезы об арийском этническом происхождении «синташтинцев», цивилизационной интерпретации укрепленных поселений и прочие стали мощнейшим топливом для «плавильного котла» человеческой фантазии и домыслов, породившего сотни эзотерических и неоязыческих идей, и до сих пор питающим индустрию лженауки. Стоит, однако, заметить, что спрогнозировать подобные последствия на тот момент было невозможно, т. к. в нашей стране в принципе не существовало подобного опыта.

Интерес неоязыческих и эзотерических сообществ к знаменитым археологическим памятникам ­­? естественное явление, достаточно вспомнить английский Стоунхендж с его неодруидами или мезоамериканские храмы с их неошаманами. «Эзотерическое освоение» Аркаима началось в 1991 г. с визита Тамары Глобы, и на сегодняшний день имеет практически всеобъемлющий характер. Достаточно запустить любой поисковик Интернета и среди первых десятков ссылок вы увидите в основном эзотерические, неоязыческие и националистические сайты. Интернет-опросы также оставляют мало места сомнениям. Согласно неофициальному сайту Аркаима, среди всех ответов на вопрос «Аркаим для вас – это…?» на первом месте стоит «место силы» (56,3 %), на втором – «археологический памятник» (34,7%) [ссылка]. Можно констатировать, что романтизированный образ Аркаима играет в сознании общественности более существенную роль, чем историческое знание.

В лженаучной продукции об Аркаиме можно выделить два основных тезиса, которые в той или иной пропорции характерны для книг и высказываний подавляющего числа лжеучёных и «духовных лидеров». Во-первых, это постулирование славянского этнического происхождения «синташтинцев». Вариации различны: славяно-арии, русы, русские... Во-вторых, феноменальный уровень технологического, социального и «духовного» развития «аркаимцев». Даже в тех случаях, когда в лженаучной теории нет прямой националистической направленности, «древние арии» представляются хранителями «энергий» и «сакрального, тайного знания», ныне забытых и для большинства непостижимых.

Все эти «тезисы» не согласуются с научными данными. Большинство исследователей относит синташтинское население к индоиранской ветви индоевропейской семьи языков. В лингвистике существует такой метод сравнительно-исторического языкознания как глоттохронология, он призван определять скорость распада языка на диалекты и самостоятельные языки. Объединенные данные лингвистики и археологии свидетельствуют, что синташтинские памятники существовали значительно позже единого протоиндоевропейского языка, а также о том, что вероятнее всего племена андроновского круга (Андроновская культурно-историческая общность), в том числе «синташтинцы», относились к индоиранской ветви индоевропейской языковой семьи. Языковые данные финно-угорских народов содержат индо-иранские заимствования, которые очевидно могли быть получены только от урало-сибирских индоиранцев. В распоряжении исследователей недостаточно данных, чтобы однозначно сказать являлись ли «синташтинцы» индоиранцами или уже иранцами, но очевидно, что мы имеем дело с индоевропейским миром. Самые же ранние глоттохронологические реконструкции еще не разделённой балто-славянской языковой общности датируются серединой или концом II тыс. до н. э., что даже в этом случае значительно позже Синташты.  Таким образом, славянские языки, которые происходят из другой ветви протоиндоевропейского языка, не имеют прямого отношения к синташтинскому населению. Также представителями различных научных направлений при изучении синташтинской проблемы нередко задействуются тексты Ригведы и Авесты. Следствием этого является существование неподтверждённой гипотезы о родственности авестийского народа «арья» «синташтинцам», но археологическое сообщество признает невозможность прямого использования данных источников для изучения индоиранцев Зауралья, так как эти источники имеют гораздо более поздний характер и являются изложением мифов.

Палеоэтнологические реконструкции являются интересным и полезным научным направлением, но для археологии эпохи бронзы и, особенно, для обществ рассматриваемой территории, проблема этничности по-настоящему не существует. Дело не только в отсутствии информации о языке в материальной культуре, которую изучает археолог. Людям Северной Евразии в эпоху бронзы, да и намного позже, современное понятие этничности было совершенно не знакомо. Не существовало ни национальностей, ни, как следствие, национального самосознания. На обширные массивы племен, говоривших на идентичном языке, или схожих диалектах, влияли постоянные миграционные процессы, происходили ассимиляции или другие виды взаимодействий, когда культуры взаимно обогащались, менялся антропологический тип населения. Семья, род и племя являлись основой самоидентификации человека. Таким образом, в древности были возможны ситуации, когда племя, имевшее иную культуру, оказывалось более предпочтительным союзником, чем близкие по языку и укладу соседи, множество примеров чему существует и в гораздо более поздние периоды.

Рис. 9. Реконструкция внешности мужчины

Интерес ученых к синташтинскими древностям в целом и к  Аркаиму в частности, сохраняется на протяжении многих лет. Очевидно, что процесс осмысления содержания синташтинского феномена не завершен (если он вообще может быть завершен), однако позиции исследователей по некоторым вопросам обозначились достаточно четко. В следующей части данной статьи мы представим читателю научную характеристику памятников синташтинского типа и поселения Аркаим, опираясь на признанные большинством исследователей выводы.

В соответствии с новейшими исследованиями в области радиоуглеродного датирования, время существования синташтинских древностей определяется между XXI и XVIII вв. до н. э. (Епимахов, 2007; Черных, 2008). Территориально памятники синташтинского типа сконцентрированы в основном в степи и лесостепи Южного Зауралья, но встречаются также в Предуралье и смежных территориях Казахстана. 

Рис. 10. Реконструкция внешности женщины

Большинство исследователей сходится во мнении, что первоначальным импульсом для формирования памятников синташтинского типа стала миграция индоиранских скотоводческим племен из степи и лесостепи Восточной Европы в Южное Зауралье. В качестве исходных ареалов миграции, рассматриваются территории распространения катакомбной, абашевской и других культур. Причины миграции, вероятно, имели комплексный характер: возможные военные конфликты, демографический фактор, поиск новых пастбищ, освоение зауральских меднорудных ресурсов вследствие упадка циркумпонтийской металлургической провинции. Неоднородные по культурному и антропологическому составу мигранты стали расселяться на территории Южного Зауралья, где смешивались с местным населением. Антропологи фиксируют пеструю картину синташтинской популяции, которая состояла из нескольких антропологических типов: вариантов «степных» европеоидов, частично южного европеоидного компонента, предположительно из причерноморских степей, а также существуют единичные находки метисного европеоидно-уралоидного антропологического типа (рис. 9?10) (Китов, 2011; Хохлов, 2010 и др.). 

Рис. 11. Карта распространения геномов

Последние палеогенетические исследования значительно дополняют и проясняют картину миграций. В 2015 году в журнале «Nature» была опубликована комплексная работа исследователей из разных стран, включающая анализ миграций геномов, образцы которых были собраны с обширных евразийских территорий, а хронология охватывала бронзовый век. Исследовались и образцы геномов из синташтинских материалов. Согласно полученным данным был сделан предварительный вывод о том, что люди из синташтинской культуры имеют значительное генетическое сходство с представителями культур шнуровой керамики центральной и восточной Европы (рис. 11). Миграция популяций из культур шнуровой керамики на восток, вероятно, привела к формированию синташтинской культуры (Allentoft et al., 2015).

Экономика населения имела оседлую скотоводческую основу, разводились коровы и лошади, овцы и козы, единично встречаются свиньи. Найдено значительное количество костей домашней собаки. Наличие земледелия археологически не фиксируется, несмотря на то, что было проведено множество работ по поиску микропыльцы культурных растений. В любом случае, земледелие не могло играть значительной роли в жизнеобеспечении. Определённую роль в рационе играла охота (на кабана, тура, волка, медведя, лису, дикую лошадь, сурка, дикую утку) и рыбная ловля. Вероятно, разнообразие в рацион вносило собирательство (мёд, орехи, ягоды, грибы, травы, дикие злаки и корнеплоды). Анализ антропологических останков позволяет говорить о том, что основой питания были молочные, в меньшей степени мясные продукты. С точки зрения современных стандартов питания, отсутствие хлеба и зерновых культур в рационе может показаться необычным, однако существует множество этнографических примеров культур с похожим типом питания. 

Рис. 12. Бронзовый браслет

«Синташтинцы» имели развитое металлургическое производство, горняками разрабатывались медные месторождения (лазурит, малахит), металлурги выплавляли мышьяковую бронзу, из которой отливались и ковались украшения, разнообразный инструмент и специализированное вооружение (рис. 12?15). Археологические находки демонстрируют высокий уровень мастерства в обработке дерева и кости. Неолитические технологии сложной обработки камня для производства ряда изделий также продолжали применяться. «Синташтинцы» знали ткачество и  выделку кожи. 

Рис. 13. Женское бронзовое накосное украшение

Их одежда состояла из конопляного текстиля, шерсти, кожи и меха. Для женского костюма были характерны кольца, браслеты, височные подвески, богато декорированные бронзовые накосники. Изредка в погребениях встречаются ювелирные украшения из золота и серебра.

Среди ярчайших особенностей культуры – высокий уровень военного дела, проявившийся в архитектуре поселений и погребальном инвентаре. Последний часто включает предметы вооружения, изредка колесницы и конскую упряжь (рис. 16). 

Рис. 14. Копья, могильник Халвай-3

Очевидно, что ещё на исходных территориях у одного или нескольких компонентов миграции существовали сформировавшиеся комплексы вооружения. И наиболее вероятно, что в процессе освоения территории Южного Зауралья иммигрантами ощущались реальный или мнимый уровни военной угрозы. Факторами, оказавшим влияние на культурные стереотипы «синташтинцев» могли являться столкновения с другими мигрантами в пути и агрессия со стороны автохтонного, ассимилируемого мигрантами уралоидного зауральского населения. Мотивом для постройки укреплённых поселений с большой вероятностью являлась конкуренция скотоводческих кланов, попытка закрепить за собой пастбищные территории и месторождения рудных ресурсов.

Рис. 15. Бронзовое долото

Эти предпосылки определили архитектурные черты поселенческих комплексов синташты. На новой, незнакомой и в определённой степени враждебной территории стали сооружаться округлые и подпрямоугольные в плане укреплённые поселения, одним из которых является Аркаим. Поселение обносилось грунтово-деревянной стеной и небольшим рвом, Этих мер было достаточно, для того, чтобы жители чувствовали себя на открытом степном пространстве защищено, сплоченно. Металлургическое производство осуществлялось внутри поселений и возможно, в синкретическом сознании людей эпохи бронзы стены имели не только оборонительное, но и магическое значение. Так, например, автор раскопок на поселении Устье Н. Б. Виноградов считает, что стены могли скрывать процессы плавки бронзы от посторонних глаз, так как в ту эпоху металлургия, несомненно, имела ритуальный статус (Виноградов Н. Б. 2012).

Рис. 16. Псалии (детали упряжи)

 Характерным признаком архитектуры синташтинских поселений является примыкание одной из торцевых стен жилищ к оборонительной стене на всей её протяжённости. В то же время многокомпонентный характер синташтинского феномена подтверждается различием элементов строительных традиций на разных поселениях, существующих, несмотря на преобладание общих конструктивных признаков. Также следует отметить, что в бронзовом веке в принципе не существовало эффективных технологий штурма, даже в государствах Ближнего Востока, поэтому возведение надежных укреплений обычно лишало врага возможности совершить успешное нападение.

По мнению большинства исследователей, в среднем на одном синташтинском поселении проживало около 1000 человек, что является крупным показателем для эпохи бронзы Северной Евразии. Археологический материал поселений не имеет следов иерархической организации и специализации. В этой связи трудно говорить о далеко зашедшей дифференциации общества. Соответственно, нет оснований для предположений о достижении предгосударственного уровня, развитии городов и цивилизации. 

Рис. 17. Синташтинские погребальные камеры

С другой стороны, ряд черт погребальной обрядности позволяет оценить синташтинские некрополи, как места упокоения людей высокого статуса: сложные погребальные конструкции, обильные жертвоприношения животных, статусные предметы (регалии власти ­? булавы), ювелирные изделия, оружие, колесницы. При этом до сих пор достоверно не установлено, каким образом «синташтинцы» хоронили «обычных людей» (рис. 17). Наиболее вероятен трудно фиксируемый археологически вариант обряда: неглубокие могилы, выкапываемые животными, или положение трупа на открытом воздухе. Реконструируя мировоззрение «синташтинцев» можно с большой долей уверенности говорить о почитании ими огня, священных животных, среди которых были лошадь и корова. Обилие солярной символики в орнаменте указывает на почитание солнца. Также, вероятно, почитался бог грома, культ которого характерен для всего индоевропейского мира.

Миграция индоиранских племен в Южное Зауралье спровоцировала большое количество сложных культурно-исторических и даже экологических процессов. Освоение новых географических пространств выступило катализатором повышения роли племенной элиты, причиной постройки большого количества укреплённых поселений. Несмотря на всю сложность и великолепие данного «культурного взрыва», археологические данные однозначно свидетельствуют, что урбанистический путь развития не мог быть реализован в рамках технологий бронзового века. Признаки этого стали отчетливо видны людям (по разным оценкам) по прошествии от одного до трёх веков. Естественный демографический рост населения и, возможно, приток новых волн мигрантов вынуждал «синташтинцев» достраивать поселения, что фиксируется археологически. Оседлая модель скотоводства, предполагающая отгонный выпас скота в округе поселения, истощила ресурсы степи и вызвала нарастающий экономический кризис. Как следствие, на позднем этапе развития синташтинских памятников возникают отдельные небольшие неукреплённые поселки.

Рис. 18. План поселения Аркаим

Синташтинский культурный тип памятников постепенно трансформируется в выделяемую археологами петровскую культуру. Для петровской культуры характерно большое количество неукреплённых посёлков, размеры которых уступают синташтинским поселениям. В петровское время ряд основанных «синташтинцами» укреплённых поселений продолжает существовать, но они подвергаются перестройке и трансформации, при этом фортификационная система в ряде случаев уничтожается, либо её обороноспособность не всегда поддерживается. Доля вооружения и колесничных комплексов в погребальных памятниках снижается. Все это указывает на трансформации в области концентрации населения, и может говорить о снижении уровня  военной угрозы, осознании её незначительности, а также, возможно, о понижении положения племенной элиты, однако находки оружия, несмотря на немногочисленность, говорят о продолжении его эволюции. Также, после исчезновения традиции фортификации археологически зафиксированы случаи нападений на неукреплённые поселения.

Рис. 19. Музеефикация раскопа жилища

Заключительную часть статьи мы посвятим характеристике укреплённого поселения Аркаим на базе существующих археологических данных. В чем же уникальность Аркаима как археологического памятника? В рамках круга поселений синташтинского типа, Аркаим уникален своей сохранностью. И на момент обнаружения, и сегодня на поверхности четко читается рельеф, маркирующий положение системы укреплений и жилищных впадин. Планировка поселения великолепно видна с воздуха. Вторым ценным для археологии признаком является однослойность Аркаима: всю свою историю он был заселен только представителями синташтинских племен.

В комплексе памятник составляют укреплённое поселение и два некрополя. Аркаим имеет в плане округлую форму, радиальная схема его строений включает две круглые линии стен, заключенные одна в другую. Внутреннее кольцо является самой ранней, изначальной частью поселения, позже из-за демографического роста поселение было расширено и к нему пристроили ещё четыре укреплённых сегмента. К обеим кольцевым стенам примыкали помещения, трапециевидная форма которых вписана в круговой сектор. Стены жилищ примыкают друг к другу (рис. 18). 

Рис. 20. Реконструкция планировки жилища

Архитектура поселения грунтово-деревянная, оборонительные стены и жилища состояли из опорных деревянных конструкций, облицованных глиной, внутри стены имели грунтовую заливку (или засыпку). Большие (до 180 кв. м) длинные жилища поддерживались столбовыми конструкциями, в них находились печи для обогрева и приготовления пищи, металлургические печи, колодцы, которые были не только источниками воды, но «холодильными камерами» (рис. 19?20). В центре поселение находилась площадь. Вопреки ожиданиям археологов, она оказалась пуста и практически не принесла археологического материала (рис. 21).

На Аркаиме археологически зафиксированы следы большого пожара, при этом отсутствуют следы катастрофы, прежде всего ­? останки людей. Данный факт стал основой для популярной легенды о том, что аркаимцы ушли из своего города, совершив при этом ритуальный поджог. Огромная масса конструкций поселения в условиях сурового степного климата постоянно нуждалась в подновлениях и ремонте. Без ухода они довольно быстро разрушались, что подтверждено экспериментально. Нет сомнений в том, что основная масса жителей по вышеупомянутым кризисным причинам в определённый момент покинула поселение. Вероятно, какая-то часть людей решила не покидать дома. Случайный пожар не обязательно произошёл во время ухода основной массы жителей, его могли спровоцировать процессы жизнедеятельности небольшой группы людей, оставшихся в необеспеченном должной организацией сложном архитектурном комплексе. Сожжения могло быть и стратегическим решением,  совершенным при переселении, с целью не дать враждебному клану закрепиться на территории. Данные версии имеют меньший мистический флёр и являются, на наш взгляд, более приемлемыми, хотя, с учётом имеющихся данных, также не могут быть подтверждены.

Рис. 21. Аркаим, художественная реконструкция

Среди синташтинских древностей обнаруживаются находки и целые комплексы, связывающие Южный Урал с очень отдаленными частями Евразии (Балканы, Кавказ, Алтай, Ближний Восток). Вопреки стереотипам о примитивных «доисторических временах», эпоха бронзы была временем глобализации, распространения технологий (прежде всего металлургии и колесничного транспорта), масштабных миграций. Часть жителей индоиранских племен Южного Урала и Северного Казахстана бронзового века, несомненно, оставила свой след в генофонде людей последующих эпох и современности. Тем не менее, данные антропологии и археологии указывают, что популяции людей на протяжении эпохи бронзы продолжали миграции из рассматриваемой территории. В поисках более выгодной экологической и экономической ниши они отправлялись дальше и, скорее всего, в самых разных направлениях.

Рис. 22. Костяные детали (справа) и реконструкция луков (слева)

 Конечно же, читателя заинтересует историческая судьба описываемого населения. Археологически установленные факты рисуют для нас реальную и куда более ценную картину, чем индустрия лженауки. Сегодня можно констатировать, что синташтинская социально-экономическая модель (базирующаяся на оседлости в сочетании с комплексным животноводством и металлургией) совершенно оригинальна и не имеет прямых аналогий в истории и этнографии. Сформировавшись на рубеже III?II тыс. до н. э., она доказала свою жизнеспособность и без больших трансформаций просуществовала вплоть до появления кочевничества в раннем железном веке (скифо-сакский мир). В отличие от экономического аспекта, концентрация населения в условиях степной экосистемы оказалась нерациональна. Крупные поселения, как и элитные некрополи, навсегда исчезают с карт степного бронзового века. Период «бури и натиска» сменился временем стабильности, эпохой поздней бронзы. В это время население окончательно переходит к широкому освоению степных пространств, строительству небольших посёлков и расширению территории пастбищ. 

Рис. 23. Бронзовые наконечники стрел

Многие исследователи считают исторические народы раннего железного века ­? скифов и сарматов ? прямыми потомками ираноязычных синташтинцев. Они переняли от предков не только скотоводческий уклад, но и основы военного искусства. Синташтинские материалы демонстрируют нам особое значение лука и стрел (рис. 22?24).

Некоторые учёные выдвигают гипотезу, что синташтинское население являлось ариями, вторгшимися в Гиндукуш и создавшими ведическую цивилизацию Индии, однако предполагаемая миграция потомков Синташты – андроновской культурно-исторической общности ? надежно прослеживается археологами только до Средней Азии.

Рис. 24. Каменные наконечники стрел

Знаменитые шахтные гробницы Микен изначально использовались для датировки синташтинских памятников, так как там были обнаружены типологически сходные псалии, но теперь доказано, что синташтинские материалы значительно старше. Выделяя сходство в микенском типе псалий, орнаменте и особенностях погребального обряда с синташтинскими материалами некоторые исследователи, в частности Л. С. Клейн и Е. В. Куприянова, предполагают, что эти гробницы могли оставить видоизменившиеся по пути на Балканы потомки синташтинцев.

Авторы данной статьи надеются, что популярное изложение археологических фактов поможет читателю лучше различать научные заключения и противопоставлять их беспочвенным измышлениям самого разного толка.