English Deutsch
Новости
Эксперты отвечают

Популяризатор должен глубоко понимать предмет, у журналистов же всё по верхам

Известный телеведущий, к.б.н. Иван Игоревич Затевахин - не антрополог. Тем не менее, мы публикуем это интервью, т.к. тема, которой Иван успешно занимается в течение многих лет - популяризация науки - кажется редакции АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ крайне важной и актуальной. С Иваном Затевахиным побеседовал редактор нашего портала Александр Соколов.

Какие стереотипы, ожидания у Вас были, когда Вы начали заниматься тележурналисткой? Как изменились Ваши взгляды с течением времени? 

Ну, во первых, я категорически не считаю, что занимаюсь тележурналистикой.  Мне, если честно, не очень нравится этот термин, применительно ко мне. Тележурналистикой занимаются известные тележурналисты – их имена всем знакомы, а я занимаюсь именно популяризацией науки -  в разных ситуациях, с разной степенью «научности» и «популярности». И не только на телевидении. Скажем моя программа  «О животных с Иваном Затевахиным» на Радио России делается в классическом науч.поп. стиле – я задаю вопросы, ученые на них отвечают, рассказывая попутно о своих исследованиях все, что считают нужным, а мне иногда приходится переводить их на понятный простым слушателям язык. Научно-популярными являются и фильмы, которые мы снимали когда-то для ВГТРК («Подводные экспедиции») и сейчас снимаем по заказу РГО ( Цикл «Экстремальная биология»:о Командорах; фильм «Говорящие с белухами»). С другой стороны, «Диалоги о животных» в настоящее время дали крен в большую «популярность», что вполне объяснимо, учитывая раннее время выхода передачи в эфир.

Никаких стереотипов, когда я начинал,  у меня не было, просто я старался рассказать людям то, что знаю. Хотел поделится с ними тем, что меня увлекало, волновало, будоражило ум. Тогда бурно развивалась наука о поведении животных, ее достижения буквально рвались в повседневную жизнь в виде методик обучения животных, в том числе домашних.  Большую часть времени в своих первых программах я рассказывал людям именно об этом – науке о поведении и ее прикладных аспектах. Позже несколько расширил сферу деятельности – в передачах больше времени посвящалось экологии ( в классическом смысле этого слова), эволюции животных.

Кроме того, я  считал и считаю, что основы биологических знаний должен иметь каждый – поскольку без этого просто невозможно понять кто мы, и каково наше место на этой планете.

А знать это необходимо, чтобы по-возможности строить гармоничные отношения с живой природой. Окончательно разрушив эти отношения – мы разрушим и себя, это неизбежно.

Ну, а с течением времени я, надеюсь, научился понимать, для какой аудитории какую пропорцию «научности» давать. Взгляды же мои если и менялись, то точно не к процессу познания мира.

Когда ученый начинает заниматься публичной деятельностью (скажем, вести телепередачу и т.п.), чем он жертвует? Приходится слышать, что как только ученый становится популяризатором, то он как ученый заканчивается. Так ли это?

В принципе, мне какое-то время (примерно 5 лет) удавалось сочетать работу исследователя в Институте Океанологии и на телевидении, но затем из института пришлось уйти – такое сочетание для меня стало невозможным – кстати, не по моей инициативе. Однако, по моему глубокому убеждению, ученый – это скорее способ мышления. Он может не вести практическую деятельность, но использовать научные подходы в любой другой работе, в том числе и творческой. Он может держать себя в форме, внимательно присматривая за работами коллег. Но, в принципе, возможность сочетать занятие наукой и  ее популяризацию – вопрос во многом индивидуальный. Скажем,  классик отечественной геологии, Александр Моисеевич Городницкий, не только сочетает науку с поэзией, но и вел замечательную научно-популярную программу «Атланты. В поисках истины» на канале «Культура».  Я уже не говорю о Сергее Петровиче Капице с «Очевидным – невероятным». Николай Николаевич Дроздов есть, наконец. Есть и другие примеры.

В чем Вы видите главные сложности популяризаторской деятельности? 

Главная сложность для  ученого – научиться излагать свои и чужие знания на языке, понятном людям, не имеющим специального образования. У нас есть научно-популярная литература, написанная в стиле «доктор геологических наук для доктора физико-математических». Как говорил в похожем случае некто Ульянов-Ленин :- «Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа». Правда, чуть позже он добавлял : «Но, их дело не пропало». Понятно, что популярность таких книг, при их несомненной пользе, весьма относительна – тут речь идет скорее о научно- элитарной, нежели популярной деятельности. Если же ученый хочет поделиться сокровенным знанием с более широкой аудиторией, то необходимо выражаться более доступным языком.

С другой стороны, сейчас, особенно на телевидении, появилось множество программ и даже каналов, имитирующих научно-популярные, а на деле созданных совсем для других целей.

Простому зрителю просто невозможно отличить «правильные» программы от подделки или имитации. И как с этим бороться…Трудно сказать. Хотелось бы попросить коллег – действующих ученых внимательно относиться к приглашениям в подобные программы и на подобные каналы и не позволять  тележурналистам манипулировать собой и своим авторитетом. Есть ведь достойные программы и каналы – нужно только научиться их отличать! 

Можете ли вспомнить несколько вопросов читателей (зрителей, слушателей), которые удивили, озадачили, шокировали Вас? 

Одно (советское еще) время, в павильоне «Рыбное хозяйство» на ВДНХ в больших аквариумах держали амазонских иний, пойманных сотрудниками Льва Михайловича Мухаметова  в Южной Америке для последующего изучения их нейро-физиологии. Мне, как молодому ученому из дружественного института было доверено исследовать этих замечательных дельфинов на предмет поиска этолого-акустических корреляций – т.е. говоря по-русски, понять, в какой ситуации они издают те или иные звуковые сигналы. Я находился, так сказать по «ту сторону баррикад», т.е.  со стороны служебного выхода к бортику аквариума, поэтому мог из-за стекла наблюдать за посетителями павильона и слышать их разговоры. Отдельно отмечу, что лучшей позиции для этолога, занятого сравнительным исследованием поведения приматов, просто трудно желать. Так вот, удивляло меня даже не то, что спрашивали посетители, а количество и, так сказать, качество вопросов. Их было, собственно, два: «Дельфины? А зачем им проделали дырку в спине?» « А как они это, ну, это…это самое, ну, детей, делают».  Неожиданным же вопросом меня удивить, или шокировать трудно – разве что, поставить в тупик, если задан вопрос в той области биологии, в которой я «плаваю». 

Какие задачи можно решить в рамках популярной теле-, радиопередачи? А какие – не стоит и пытаться? 

Самая главная задача популяризатора, как я считаю, пробудить у зрителя- слушателя интерес к конкретному предмету, о котором идет речь, изложить факты так, чтобы они стали интересны людям. А вот, так сказать, «научить людей жить» не стоит и пытаться.

Как бы Вы оценили ситуацию с популяризацией науки в современной России? Что-то изменилось за последние 10-15 лет? Ваш прогноз, ждать ли изменений в будущем?

В принципе, я уже отвечал на этот вопрос. Появилось масса лже-популяризаторов, имитаторов популяризации, создателей формы без содержания или формы с содержанием, не имеющим никакого отношения к науке. Появилось огромное количество лжеученых, с удовольствием излагающих свои «как-бы научные» взгляды широкой аудитории. Иногда они довольно убедительно маскируются под ученых, особенно оборудовав себе площадку на стыке специальностей. Таких «как бы ученых» отличает прежде всего головокружительная,  будоражащая своей свежестью и новизной ажурная легкость  предлагаемых ими конструкций,  как правило, не подкрепленных реальными исследованиями. Конечно, в науке бывали ситуации, когда «неофиты» совершали действительно головокружительные открытия – например, метеоролог Вегенер предположивший возможность дрейфа континентов. Но, это, скорее, исключение из правил.

Ну, а будущее создаем мы сами! Чем больше ученые в любой доступной форме будут посвящать времени популяризации своих исследований, тем лучше! 

В чем Вы видите главные проблемы научной журналистики в России? 

Я не знаю, что такое научная журналистика! Не знаю! Есть политическая журналистика, «занимательная», в том числе для умных - как в журнале «Эсквайр», есть спортивная и посвященная событиям культуры. Есть журналистика познавательная, которая доводит до широких масс интересную информацию, в том числе о работе ученых. И  есть популяризация науки. Она может быть в виде увлекательно, понятным языком написанной статьи на сайте, теле-радио передачи, книги – да чего угодно. В журнале «Вокруг света», например, в легкой форме, удобной, интересной для читателя форме дается информация главным образом познавательного характера, однако там же встречаются и настоящие научно-популярные статьи. Это журнал для массовой аудитории. Взгляните на его тиражи! С другой стороны  есть журнал «Природа», в котором ученые в популярном виде рассказывают о своих исследованиях.  Это, кстати, два моих любимых журнала – наряду с National Geographic.  В этих журналах доля «научпопа» разная,  соответственно разная доля познавательности и развлекательности; они немного для разных аудиторий, сделаны по-разному, но одинаково интересны! Эх, «Природе» бы бюджет побольше…  

В общем главное отличие научно-популярной работы от научной статьи или учебника – это литературная, понятная форма написания или подачи материала.

Всё. Все факты должны быть проверяемы, рассуждения должны опираться на опыт предыдущих исследований и т.д. и т.п. 

В чем Вы видите миссию, сверхзадачу научной журналистики? 

Сверхзадача - популяризация процесса научного познания мира. Главное - пробудить у публики интерес. Будет интерес - будут вопросы, будет поиск ответа на них. Вот тут важно познакомить людей с научным подходом к познанию. А это заставит людей включить мозг, задумываться о своем месте на планете. И это - самое главное. 

Можно уточнить, чем  популяризация науки в Вашей классификации отличается от познавательной журналистики, как Вы ее называете? 

Можно. Познавательная журналистика в моем понимании оперирует фактами, констатацией фактов. Без их научного анализа. Это журналистика, хотя и наиболее, наверное, правильная. Квалифицированный и порядочный журналист проверяет эти факты, а потом рассказывает о них публике (в стиле «Знаете ли вы?»).  Познавательная журналистика описательна по своей сути. Популяризация науки требует понимания сути научного исследования. Популяризатор науки рассказывает не только о том, что открыли, но и о том как это произошло, с элементами, возможно, дискуссии. Популяризатор должен глубоко понимать предмет, у журналистов же обычно все по верхам. Иногда  журналисты пытаются имитировать  научпоп, но, получается смешно и с дурацкими ошибками. Кстати, типичными пользователями «познавательной журналистики» являются всевозможные «знатоки», помнящие огромное количество фактов, но очень часто не умеющие их анализировать. Тем не менее, жанр познавательных журналов и программ не просто имеет право на существование, это один из важных элементов, это важная, хоть и начальная  ступень популяризации науки. Важно только, чтобы такой журналистикой занимались порядочные люди. 

Можете привести какие-нибудь положительные примеры пофамильно? 

Мне кажется, одним из замечательных мастеров познавательной журналистики является Александр Хабургаев (он вел программу «Записки натуралиста» на телеканале «Культура»), мой старый товарищ. Он не ученый, но добросовестно излагает  факты, достоверность которых проверяет у специалистов.

Классический пример блистательной популяризации науки – это книги  Конрада Лоренца «Человек находит друга», «Кольцо царя Соломона» и т.д.. Кстати, примером выдающегося научпопа может служить фундаментальный труд Чарльза Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь». Тот кто читал – поймет меня. В отечественных реалиях популярной биологии первым мне вспоминается Кирилл Еськов с его замечательной книгой «История земли и жизни на ней». Содержание книги, несмотря серьезность и «научность», способен понять любой двоечник, и читается она на одном дыхании. 


Интересно

Получив травму, шимпанзе обращают­ся с пораненным местом так, что большин­ство людей испытывало бы при этом силь­ную боль; это позволяет думать, что шим­панзе, возможно, менее чувствительны к боли, чем человек. Однако значительные различия в отношении к боли обнаруживаются и у людей - представителей различ­ных культур. Чувствительность к темпера­туре у шимпанзе и человека, вероятно, одинакова: обезьяны обычно избегают па­лящего солнца и в сильную жару расслаб­ленно лежат в тени, а когда холодно - дрожат и выглядят очень несчастными.

Джейн Гудолл. Шимпанзе в природе: поведение. М., «Мир», 1992 г.

Catalog gominid Antropogenez.RU