Евгений Гиря «Древнейшие следы деятельности человека»

Касательно вопроса про расправление бивней мамонта, есть у нас группа вконтакте «Чтение камня и разбор костей», там можно это всё найти. Я на эти вопросы могу отдельно ответить, а сейчас давайте поговорим про мифы о древнейшей истории человека.  

Мифов очень много и они очень разные. Хронологически их возникновение очень разное и причины возникновения разные. Я думаю, что мифы о происхождении человека самые древние – мы не знаем, когда они появились, поскольку человек никогда не знал и до сих пор не знает, откуда он появился. И сразу давайте скажем, что мифы были, есть и будут, а вот науке о первобытности всего лишь около 170 лет. Юрий Евгеньевич Березкин говорил, что нет законов истории, я хочу иначе это выразить – нет истории первобытного общества. Она придумана, она мифотворческая. Обычно я могу долго на эту тему разговаривать, но сейчас хочется сказать короче – этнография не есть источник реконструкции первобытного общества, потому что чукча или эскимос не отвечают за то, что делал неандерталец. И мифы о том, как человек появился, или параллельная история изучения эволюции человека  – это изучение костей, скелетов, это биологическая история человека  – она хорошо известна специалистам. А я специалист по тому, что человек оставил. Человек оставил после себя историю с очень-очень поздних времен, а до того всё, что мы знаем – это всё материально, и никакой предмет никогда еще никому ничего не рассказал. Наш учитель Лев Самуилович Клейн говорил: «Никогда еще лопата археолога никому ничего не рассказала». И предметы могут рассказать, только если их уметь читать. Поэтому я часто называю свой предмет «чтением камня» и группа наша так называется – «Чтение камня».

Но есть и люди более непосредственные, прямым образом читающие камни, и это второй тип мифотворчества, который происходит из популярной культуры, поп-культуры или попсы, как можно сказать, извините за грубое слово. К этому относятся люди, которые работают на эпатаж публики. Они могут касаться первобытности, не касаться первобытности… Вот то, о чем говорил Клим Александрович в частности, а я эту цитату слышал у известного историка и философа Невзорова: «История – это мы как захотим, так и сделаем». Это от невежества у многих проскальзывает, это люди из другой культуры, из попсы. Мы ее не будем трогать.

Но, к сожалению, есть и другие виды мифотворчества. Есть околонаучные и внутринаучные, и сейчас я скажу как бы нонсенс, что на самом деле без мифов в науке нельзя. Потому что если мы не будем сейчас иметь какого-то объяснения тому, что мы не знаем или знаем, и оно будет неверным… то есть оно всегда будет до конца неверным, но иначе где будет наш источник развития? С чем мы будем разбираться? В любом случае всё наше современное знание есть в какой-то мере незнание. В отличие от Невзорова я понимаю, что такое методика, что такое источниковедение и накопление позитивных, настоящих знаний. Этот багаж не меняется, меняется его интерпретация, меняется отношение к нему. Есть виды археологических источников... У меня презентация была очень длинная, но Александр Соколов ее жестко сократил, поэтому я вам скажу на словах: археология пользуется многими различными источниками. Все они материальные, только самая-самая поздняя часть – археология современности, люди изучают мусорни, классифицируют их, но это не наша тема на сегодня. А основные четыре (есть несколько классификаций, но я использую такую): артефакы (1), то есть вещи, которые сделаны человеком. Конструкции (2) – это могут быть природные лабиринты. Может быть, не всем известно, это камни, выложенные по спирали. Здесь, на северо-западе, последние работы доказывают, что им не более тысячи лет. Это просто естественные камни, лежащие в какой-то структуре. Или, к примеру, существуют такие конструкции как череп пещерного медведя, а во рту у него кость мамонта, то есть это неестественное положение естественных вещей, найденных в земле. И доказано, что они древние. Это не природное явление, следовательно, чье? Мы не верим в пришельцев, значит, это человек. Есть неартефактный материал (3) – к примеру, яма, а в ней лежит сожженное зерно. Оно хорошо сохранилось, а зернышки сами по себе в природе в ямы не прыгают, мы знаем – это благодаря человеку. Либо много рыбьих костей на стоянке Замостье в Подмосковье под Сергиевым Посадом. Рыбки сами по себе на берег не прыгают. Либо петроглифы Пегтымеля (возьмем Чукотку для примера) – там есть гальки, лежащие на 40 метров выше, чем современный урез реки. Гальки сами по себе не прыгают 42 метра вверх, значит, были принесены и не зря лежали возле изображений на скалах. И самый важный вид археологических источников – это следы (4), это то, чем я занимаюсь.  

Методика трасологии происходит из криминалистики, и в археологии ее применил систематично Петр Петрович Ефименко – один из основателей нашей школы палеолитоведения, а продолжил и серьезно развил ее Сергей Аристархович Семенов. Это всё достижения нашей питерской школы, и Академии Наук, и Университета.

Я даже не хотел бы называть и показывать много различных мифов, но по поводу чтения камня существует у нас такой профессор Чудинов, который читает везде всё, и, что интересно, он уже давно замахнулся на палеолит. И вот это прекрасное произведение искусства верхнего палеолита Франции, относящееся к культуре граветта, 25 тысяч лет, он тоже обчитал. Вот его «реконструкция». Он читает всё. Перед тем была другая версия, теперь он поправился, но что любопытно – всё на русском, неважно откуда. Он «прочел» фотографии орудий – больших листовидных наконечников, где вид теней и полутеней зависит от расположения лампочки. Текст от этого у него не меняется… Он может читать плесень, вероятно, или еще что-то другое. Я не хочу даже смеяться над этим, вероятно, это заболевание. Но вот такие мифы существуют, и это касается следов. Важно что? Что он прочел изображение на статуэтке, сделанной 25 тысяч лет назад, но изображение невидимое невооруженным глазом. То есть предполагается, что граветтийцы (это небольшая деревня на юге Франции) обладали какими-то приборами для увеличения.

Вот более тяжелый случай. Я как-то по жизни был даже почти с ним связан – это очень странная так называемая Чандарская плита. Я не геолог, не минеролог, не петрограф, но у меня есть масса друзей, которые этим занимаются. Есть очень старые товарищи с огромным опытом полевой практики. В общем, данная плита, найденная в Башкирии – это и кристаллография, и геология какого-то водоема, но впоследствии переработанная. Даже зачитывать этого не хотел, но вот это касается мифов, к сожалению. Автор открытия – профессор Башкирского государственного университета Чувыров. А связана эта плита была с шахматистом Анатолием Карповым – он возглавил комиссию, в которую каким-то образом набрал весьма уважаемых мною людей. Во всяком случае, Анатолий Пантелеевич Деревянко – крупнейшая фигура в российском палеолитоведении. Ну, естественно, ректор МГУ и масса других людей. Как-то я подрабатывал в Москве, и меня туда почти пригласили, но когда узнали, что я приеду со всеми материалами, включая микроскоп, меня как-то сразу отставили, так что я эту плиту лично не видел. Вот как она интерпретируется: плита представляет собой карту, которой раньше было 70 млн лет, сейчас 120 млн. Просто они датировали сам камень. Существует метод калий-аргон, который камень датирует. Ну и не будем больше об этом, не будем тратить время.

Если говорить про древнейшие реальные следы человека – на той карте никаких следов нет. На головке Венеры Брассемпуйской следы есть, но следы от другого – трудно представить себе человека, который сможет вырезать то, что не видно невооруженным глазом, без специальной техники, и на данный момент древнейшие человеческие находки датируются 3.3 млн лет. Если мы их представим как 24 часа, то всё, что мы живем с металлом – это маленькие-маленькие несколько секунд. Полосочка даже шире, чем реально ее бы стоило нарисовать, но мы бы ее тогда не увидели.

Итак, какие реальные следы мы находим. На картинке артефакты сами по себе. Чем следы отличаются от артефактов? В криминалистической трасологии сама вещь тоже воспринимается как след. Цель криминалистической трасологии – восстановить, что реально делал каждый конкретный преступник в каждое конкретное время, какие конкретные следы принадлежат именно его деятельности. К примеру, он имеет брата-близнеца, и нужно доказать, что именно он, а не брат-близнец это сделал. Следы – это то, что нельзя с собою унести, нельзя положить в карман, это вид поверхности. Вот яма. Многие археологи не подозревают, что они занимаются трасологией, когда копают. Они должны отличить норку, которую суслик вырыл, от столба, который оставил ямку, то есть ямку от столба и ямку от кротовины (мы это называем кротовиной).

Самый разработанный способ, наиболее известный, наиболее часто используемый метод работы с каменными артефактами - есть типология, классификации. Общая форма орудий, когда они узнаваемы. В данном случае перед вами беспорядочные разновидности наконечников, которые существовали в различное время в Северной Америке. И эти различные формы появляются в различное время, они хорошо садятся на временную шкалу. В итоге мы говорим «культура с такими наконечниками сменила такие наконечники». Если все наконечники одинаковы, то понятно, что они однокультурны.

Но дело в том, что не все орудия столь совершенны. Сейчас уже известно, что некоторые виды обезьян (для биологов это важно – обезьяны или мартышки, а для нас все обезьяны) Латинской Америки тоже делают орудия. Причем иногда они делают орудия весьма сложного типа, но в любом случае эти орудия очень примитивны. И мы не знаем, кто те обезьянки, которые делали вот это одно из самых древних на сегодняшний день известных орудий, так называемый чоппер – понимаете, он настолько прост в изготовлении, что может в принципе возникнуть в природе. Всё, что мы определяем как человеческое на самом деле, строится на критерии невероятности возникновения в природе. В природе статистически невероятно, чтобы кусок кремня попал в такие условия, что его таким сложным образом, как на показанных ранее наконечниках, был оббит. Или чтобы кусок глины смешался где-то с песком, с какой-то органикой, сформировался в стенку сосуда и был обожжен. Вы, найдя кусочек керамики – то есть то, что я сказал – сразу скажете, это человек. А как это сказать с камнем? Вот мы и занимаемся этой наукой, и сложность ее в том, что чем древнее мы забираемся, тем, казалось бы, вещи проще, но изучать их сложнее.

Вот, к примеру: ну, это не самая древняя, но очень интересная коллекция одной из греческих стоянок, находящаяся на Пелопоннесе – Маратуса-1. Просто был найден один слон, при котором был набор орудий. Вот так выглядят древние каменные орудия, в них даже нет повторяемости. Почему мы узнаем эти наконечники? Потому что мы, как Клим Александрович, знаем, как выглядят железные копья. А как выглядят каменные орудия и тем более технология их производства – это всё давно забыто. Вспомним про часы: весь этот огромный период времени, 3.3 млн лет наше сознание базировалось и формировалось именно благодаря развитию этой технологии. Наше сознание формировалось благодаря развитию технологий. Что такое технология: в самом широком смысле это взаимодействие человека и природы. Геологические процессы, физические, химические, разные другие нас не касаются, а вот то, что есть неприродное – для нас человеческое. И вот эти процессы имеют свои закономерности, которые изучаются очень по-разному.

Есть комплексный подход, в котором якобы изучается всё подряд – и типология, и функции, и технические особенности, в общем, большой набор различных признаков без интерпретации, без морфологического анализа. Есть формально-типологический подход, когда вы глядите на форму и говорите «да мне всё равно, что это такое было». Этот подход зародился в 50-е годы во Франции, сейчас преобладает в мире в палеолитоведении. И вот говорят: «нам не важно знать, что есть эта форма; достаточно ее хорошо описать и проклассифицировать». Мы ее привязываем ко времени благодаря стратиграфии и говорим: «вот эти формы сменили другие формы», и создаются мифы. Есть модное теперь французское слово «симулякр» - некие недействительные сущности, которые потом эти же исследователи и изучают.

А они не знают, что они изучают. Почему? Вот есть биологическое формообразование: волк всегда волк в биологии, а заяц всегда заяц. Косточки зайца сходны по форме и в палеолите, и в Главлите… Единственное, что я Костёнками занимался, знаменитейшая стоянка наша, культурная-культурная, палеолит с искусством. Так вот там заяц был размером с волка. Биологи шутят: «наверное, волков ел». Вот только в размере может отличаться, но заяц всегда заяц в биологии. А у человека не так. Вот перед вами череп колобка – это существо только жрало, понимаете?

И вот мы не имеем права изучать древние орудия труда, не представляя себе, как их интерпретировать, и не имея для этого естественнонаучных доказательств. Я постараюсь показать вам на примере. Я давно этот пример использую, может, кому-то уже надоело, но вряд ли здесь есть мои студенты. Вот пример, как можно использовать и как используют формально-типологический подход к изучению древних следов человека. В данном случае это древнеяпонский текст. На разных страницах есть главы, есть различные иероглифы в разном количестве. Их можно посчитать: к примеру, иероглифа ? здесь 12%, ? – 11%, ? – 7%. Можно представить различные графики, даже самые сумасшедшие, построить шкалы, понять, в каких книгах что находится – это будут археологические культуры, слои будут, стратиграфия будет. Будет время, датировки, то есть хронология относительная. Какие-то связи будут, какие-то главы по каким-то знакам будут близки друг к другу. Но без Розеттского камня, без Шампольона, без параллельного текста или на худой конец текста с картинками мы никогда не прочтем, что там написано.

Вот это параллельный текст в данном случае, где иероглиф? означает «огонь», ? означает «камень», а ? с древнейших времен обозначает «но», то есть родительный падеж.

Текста мы не узнаем до тех пор, пока у нас не будет что-либо объясняющее эти следы. И вот этим объясняющим является так называемая морфономия. Есть астрономия – все вы знаете, что это означает. Есть плохое слово астрология. В археологии принято говорить о морфологии орудий, а я говорю о морфономии – это новый термин, поэтому я не научный с точки зрения Клима Александровича. Это новый термин даже для археологов. Но вы поймите, что следы есть трех типов. Первый тип – следы обработки, человек их делает. Все эти сколы (на левом рисунке) сделаны намеренно. Второй тип – следы использования. Не каждая домохозяйка знает, почему затупился нож – как раз потому, что возникли следы использования. И каждая женщина знает, если она носит обсидиановые бусы, что бриллиант лучше, потому что он не царапается. А всё остальное царапается и со временем становится мутным. Это следы общего неутилитарного износа или недифференцированного износа – третий тип.

Петр Петрович Ефименко и Сергей Аристархович Семенов – это зачинатели и продолжатели нашей школы интерпретационного подхода к изучению следов и основатели трасологического анализа в археологии мира как такового. Сейчас мы, к сожалению, теряем свою первичность. Нас всё еще уважают, но поскольку, видать, скоро прикроют совсем, то мы уйдем в историю. Тем не менее, наша школа палеолита зародилась во Франции, и представитель французской школы, киевлянин Федор Кондратьевич Вовк приехал сюда и в нашем университете успел организовать Институт этнологии. Потом наступил 1918 год, он от голода уехал спасаться и на станции Орша умер. Петр Петрович его ученик и Сергей Аристархович ученик Петра Петровича. То есть у нас, как это в церковном языке называется, прямое рукоположение. Единственное новое, что мы реально сделали в России, так это трасологический подход, который сейчас дохнет.

У меня осталось пять минут, я их очень быстро использую на два предмета, один из которых был найден моим другом Хизри Амирхановичем Амирхановым, членкором, палеолитчиком, представителем двух школ – дагестанской и московской. Вот на огромной глубине на памятнике Айникаб был найден предмет, который называется у нас отбойник. Он выглядит как простая галька, но почему это артефакт – только благодаря следам, которые на нем есть. В одном месте находятся вот такие следы использования. На модели показано, при прямом ударе возникают такие трещины, так называемые конусы Герца. При косом ударе возникают другие следы – косые со специфическими трещинами и царапинками. Эти следы мы можем отрабатывать на стеклянных моделях, на кремнёвых, обсидиановых – не важно. Для нас важно, что вот такие следы формируются благодаря морфономии, то есть любое орудие определенного типа всегда срабатывается определенным образом, человек этим управлять не может. Орудие всегда может затупиться, если вы будете им пользоваться. И естественным образом оно будет трескаться. На этом предмете мы видим именно такого рода следы. Мы не знаем, кто использовал этот отбойник, возраст этого артефакта 2.1 млн лет, он происходит из внутреннего Дагестана. На нем видны рабочий участок и периферийная зона, есть и рукояточная зона, которая совершенно чиста от следов, что в природе не встречается. Если галька оббивается в природе естественным образом, то она вся оббита по всему периметру. На основании этого все, кто желает возразить и предложить иную интерпретацию такого предмета, должен мне показать какой-либо природный процесс, который приводит к такому же формообразованию.

Есть еще один предмет, я его буквально за секунду покажу. Это кость возрастом 2.1 млн лет с человеческими насечками, найдена в городе Ростове великолепным исследователем Николаем Кузьмичом Верещагиным из ЗИНа в 1954 или 1956 году. И переоткрыта была она замечательным зоологом, работающим у нас в Зоологическом институте Михаилом Саблиным. Эта кость древнего верблюда имеет следы человеческой работы. [Очень интересная история, достойная того, чтобы ее рассказать. Верещагин был в командировке в Ростове в 54-м, кажется, году, нашел эту кость и ее не выбросил. Она палеонтологически дерьмо, она не нужна: там эпифиза нет, то есть нет суставной поверхности, диафиза нет, то есть трубчатая часть наполовину отсутствует. Но он увидел следы. И он его положил, послал в ящике с полуботинками, с описью. И тряпочкой заткнул, из какого слоя взято – внутри кости песочек сохранен, благодаря чему удалось привязать к слою. Период виллафранк – это деревня недалеко от Вероны, где эта фауна была описана. В то время, в 50-е годы Верещагину и в голову бы не пришло, что там может быть что-то человеческое, но он кость не выбросил. Он понимал, что его за сумасшедшего примут, если он станет говорить, что это человеческие следы. И он оставил в коллекции. Наш Михаил Валерьевич Саблин нашел и уже не побоялся – всё, древнейшая находка. Какая обезьяна это делала, мы не знаем, но там следы такие – всё равно, что она расписалась. Там с одной стороны надрубы, а с другой стороны надпилы, причем сделанные чем-то вроде рубила или чоппера. Это не придумать, если не знать трасологию.]

Всё, спасибо за внимание. 

Стенограмму подготовила Корнева Юлия

Отчет о Форуме "Ученые против мифов-3"