Пропорции тела Homo sapiens верхнего палеолита

Костенки XIV (слева) и Грот Детей 4 (справа)

В Европе мы имеем верхнепалеолитическое население, не похожее по пропорциям на современное. Скелет с Маркиной горы (Костенки XIV) из Воронежской области представляет особый интерес по причине ярко выраженных тропических черт строения. Они не раз отмечались в особенностях мозгового и лицевого скелета (например: [Гохман, 1966]), но в не меньшей степени характерны и для телосложения. При среднем росте ширина плеч очень мала, туловище вытянуто и сужено. Приблизительно теми же пропорциями обладали два так называемых "негроида" из Гримальди: подросток мужского пола Грот Детей 6 с ростом 157-159 см и женщина Грот Детей 5 с ростом 155-157 или около 164 см. Тропические соотношения сегментов конечностей обнаруживаются и у всех остальных европейских верхнепалеолитических неоантропов, хотя в большинстве случаев несколько менее выраженные, чем у уже упомянутых. Даже у самых поздних из них мы находим то же самое; например, у Оберкассель 1 пропорции ещё более "экваториальные", чем у скелетов с Маркиной горы и из Грота Детей. И в среднем указатели людей позднего верхнего палеолита оказываются хоть и на едва уловимую долю, но всё же "экваториальнее", чем у людей раннего верхнего палеолита.

Слева направо: Сунгирь 1, Пшедмости 3, эскимос

Вместе с этим, среди верхнепалеолитических европейских сапиенсов нет никакого однообразия по высотно-широтным соотношениям тела; в ряде случаев тропические пропорции сегментов конечностей удивительным образом сочетаются с массивностью и "неандерталоидностью" костей и значительным широтным развитием туловища, как это наблюдается в случаях с Шанселяд и Сунгирём 1. Последний индивид имел чрезвычайно широкие плечи при довольно высоком росте и сравнительно узком тазе. Своей массивностью он выделяется даже среди других верхнепалеолитических сапиенсов.

Единственным исключением из "тропической" европейской картины является скелет Абриго до Лагар Вельго, принадлежащий ребёнку, умершему в возрасте от 3,5 до 5 лет [Duarte et al., 1999]. Реконструируемый лучеплечевой указатель оказывается полностью в пределах изменчивости европейских неандертальцев, а бедреннобольшеберцовый – в промежутке между значениями неандертальцев и верхнепалеолитических сапиенсов [Ruff, Trinkaus and Holliday, 2002]. Исследователи, подробнейшим образом описавшие скелет, считают, что он принадлежал индивиду из популяции с заметной неандерталоидной примесью, хотя на момент существования самой популяции – около 24,5 тыс.л.н. – самих неандертальцев уже не существовало.

Таким образом, за минимум пятнадцать-двадцать тысяч лет (а в реальности гораздо больше) проживания в ледниковой Европе неоантропы не приобрели ярко выраженного комплекса арктической адаптации или приобрели только его часть в виде расширенных пропорций, но не пропорций конечностей. При этом стоит помнить, что время верхнего палеолита – время максимальных оледенений за всю историю существования гоминид. Интересно, что представители арктической расы – эскимосы – развили у себя арктический комплекс за гораздо меньшее время. Такой парадокс может объясняться несколькими способами. Во-первых, вероятно, что большая часть верхнепалеолитического населения проживала всё же в более или менее умеренных или континентальных, но не арктических и даже не субарктических условиях, что подтверждается анализом условий сложения культурного слоя стоянок [Лаврушин, Сулержицкий, Спиридонова, 2000]. Во-вторых, весьма вероятны многочисленные повторные миграции в Европу из тропических и субтропических областей. Такие миграции подтверждаются и экваториальными комплексами в черепах некоторых индивидов и достаточно логичны: население Ближнего Востока, стоявшее около 15-12 тысяч лет назад на грани возникновения производящего хозяйства, имело несравнимо большую численность, нежели охотники-собиратели холодной Европы.