Геоархеологический аспект палеогенетических материалов Денисовой пещеры (комментарии к статьям Douka et al. 2019; Jacobs et al. 2019)

С 2001 г. в отечественной археологической печати постоянно декларируется, что палеолит на территории Южной Сибири непрерывно развивался в этом временно́м интервале в рамках автохтонной эволюционной модели, без резких изменений и скачков, вплоть до голоценового времени; в качестве опорного памятника, подтверждающего эту теорию, всегда выступала ДП (см. напр.: Деревянко 2001; Деревянко, Шуньков, Маркин 2014).

В статье Я. Кузьмина на портале АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ - «Хронология Денисовой пещеры (Алтай, Сибирь): новые данные, старые проблемы?» - аргументированно подвержены критике основные взгляды авторов исследования этой пещеры касающиеся возраста отложений ДП (Douka et al. 2019; Jacobs et al. 2019). Кроме того, в статье акцентируется внимание на игнорировании результатов тщательных исследований группы ученых под руководством К.Дж. Тёрнера, которые пришли к выводу о том, что отложения алтайских пещер подверглись сильному нарушению в результате деятельности роющих животных, прежде всего гиен (Turner et al., 2013). Игнорированию подверглись, на наш взгляд, и другие существенные факторы переотложения и пост-депозиционного изменения культурных слоев ДП. Нами отмечены также факты пересмотра стратиграфической позиции находок, в первую очередь – палеоантропологических остатков.

На протяжении всего времени изучения ДП она раскапывалась отдельными секторами, не соединенными между собой стратиграфическими разрезами (Jacobs et al. 2019, fig. 1, b; Extended Data Fig. 1, а). Такая методика привела к неверной картине понимания исследователями пещеры хода осадконакопления в пещере. Для отложений ДП постулируется постепенное, «спокойное» накопление рыхлых отложений, без значительных пост-седиментационных нарушений стратиграфической последовательности. Отмечается локальный характер этих нарушений в виде гравитационных изменений слоев и биогенно-антропогенных изменений осадков, без нарушения их целостности (см. напр.: Деревянко и др. 2003). Если для материалов ранней стадии среднего палеолита, обнаруженных в слоях 22-21 центрального зала ДП и в слоях 15-14 восточной галереи ДП, стратиграфическая позиция установлена относительно уверенно (особенно для восточной галереи), то археологические материалы последующих стадий среднего палеолита из-за повсеместных сильных пост-депозиционных нарушений осадков во всех секторах пещеры, включая предвходовую площадку (разрез предвходовой площадки в статьях Douka et al. (2019) и Jacobs et al. (2019) отсутствует (!)), представлены в зависимости от их положения с той или иной примесью как более древних, так и более молодых артефактов, вплоть до материалов, относящихся к финалу палеолита.

Альтернативная реконструкция истории осадконакопления средней пачки отложений центрального зала имеет катастрофический характер. Согласно этой точке зрения, слои с 21 по 11 (частично) центрального зала являются «…выбросом грязе-каменного материала, который обрушился в виде потока из глубины пещеры и прошелся по культурному слою, сформированному в галерее… Описанное катастрофическое событие, довольно точно датировано радиоуглеролным методом. Из … слоя 21 получена дата 39390±1310 лет (СОАН-2499). Из этого же слоя в другом квадрате была получена незакрытая (ввиду малого количества материала) дата – более 34700 лет (СОАН-2488). Но из слоя 11, перекрывающего грязекаменную пачку, дата, определенная по костям животных, также оказалась незакрытой, но очень близкой к дате СОАН-2499 – более 37235 лет (СОАН-2504)…» (Малолетко 1991. С. 45-46).

Учитывая эпизод формирования грязекаменной пачки, селевой поток прошелся по одному из уровней слоя 11, «срезая», по нашему мнению, в устьевой части галерей и нижележащие отложения (слои 12-14 восточной галереи и слои 12, 14, 19, и возможно, слой 20 южной галереи), содержащие в основной массе среднепалеолитический материал. Отложения грязекаменного потока «легли» не только на поверхность слоя 22, но, и на поверхность слоя 21, частично разрушая его; этот слой является прямым аналогом слоев 15-16 восточной галереи, где слой 15 содержит индустрию «денисовца» (Н. altaensis) – отщеповую простую параллельную и радиальную технику с использованием в качестве основных орудий скребел и зубчато-выемчатых изделий (Козликин 2016).

Таким образом, смешанная толща разновременных осадков галерей в виде грязекаменного потока «оседает» на поверхность слоев 22-21 центрального зала после их частичного размыва, откладывая археологические материалы среднего и начала верхнего палеолита. Стратиграфически определить «плоскость» размыва отложений галерей не представляется возможным из-за сильных пост-седиментационных биогенных переотложений, связанных главным образом с активностью пещерных гиен.

В статьях Douka et al. (2019) и Jacobs et al. (2019) не дается должного объяснения причине наличия обильного содержания в культурных отложениях ДП обломочного материала, поступавшего главным образом со свода пещеры - существенного гравитационного фактора переотложения материала, являющегося следствием палеосейсмических событий позднего неоплейстоцена на территории Алтая (см. напр.: Проблемы палеоэкологии… 1998. С. 99-100; Деев и др. 2018). Наиболее насыщенные обломочным материалом слои пещеры коррелируют, на наш взгляд, с подобными слоями других пещерных объектов, содержащих археологические материалы среднего и верхнего палеолита – пещер Страшная, Усть-Канская, Чагырская, Окладникова.

При описании условий залегания археологического материала практически полностью исключены пристенные участки галерей, в составе которых весь материал залегает априори в перемешанном состоянии. Пристенные участки искусственно введены в тела тех или иных слоев, что также привело к существенному искажению полученных результатов.

Облик индустрии денисовского варианта среднего палеолита сам по себе является, на наш взгляд, еще одним результатом значительного переотложения плейстоценовых осадков ДП. Определение денисовского варианта как самостоятельной категории среди среднепалеолитических традиций Алтая, на наш взгляд, не обосновано. Этот вариант не имеет присущего только ему облика, в отличие от своеобразных сибирячихинского и карабомовского вариантов, имеющих характерные только для этих традиций элементы (например, радиальное расщепление и орудия «dejete» для первого (Деревянко и др. 2018), и леваллуазское острийное расщепление - для второго (Деревянко и др. 1998)). В денисовском варианте среднего палеолита представлены в той или иной степени все элементы сибирячихинской и карабомовской среднепалеолитических традиций, а также верхнепалеолитические элементы – начальный верхний палеолит карабомовского варианта (Деревянко и др. 1998) и ранний верхний палеолит каракольского варианта (Деревянко и др. 2003).

Несколько слов нужно сказать об условиях залегания собственно палеоантропологических материалов, давших палеогенетические данные. Нам из первых рук известно следующее: с 2006 по 2011 гг. начальником раскопа ДП являлся один из авторов предлагаемого сообщения - А.А. Цыбанков (раскопки производились по Открытому листу на имя М.В. Шунькова). Основными работами за этот период являлись раскопки восточной галереи, а именно слоев 9-11, с захватом небольшой площади кровли слоя 12. Вся работа производилась с тщательной фотофиксацией, микростратиграфическими наблюдениями и полной промывкой на сдвоенных ситах с ячеей 5 и 1 мм грунтов галереи. В 2008 г. фаланга Denisova 3 поступила из грунта квадрата Д-2 слоя 11.2. Отложения слоя выбирались уровнями по 3-5 см строго в границах квадрата, с фиксацией на план крупных определимых находок. Далее весь мелкий промытый костный материал, как правило, смешивался в границах отдельного квадрата и стратиграфического подразделения, ограничивался годом раскопок и анализировался в итоге как единый образец. Таким образом, находка Denisova 3 в действительности не имеет четкой стратиграфо-планиграфической привязки. Квадрат Д-2 имеет площадь почти 1 кв. м, пройденная мощность слоя 11.2 в границах квадрата в полевом сезоне 2008 г. варьирует от 35 до 95 см (Рис. 1). К моменту первичного определения принадлежности фаланги древнему человеку прошло не менее нескольких месяцев, и произошло это после того, как вмещающий антропологические находки грунт в этом квадрате уже был полностью выбран.

Слой в квадрате Д-2 имеет рыхлую структуру с обильным содержанием известнякового остроугольного обломочного материала различного размера, от глыб до щебня (Рис. 2-4). Границы слоя 11.2 со слоями 11.1 и 11.3 нечеткие, проведены по постепенному изменению цвета и вмещающих включений. В слое 9, на контакте с пачкой отложений 11.1-11.3 в разрезе имеется деформация в виде антропогенно-биогенного переуглубления (Шуньков 2009. С. 17). Обилие остроугольного разноразмерного обломочного материала в слоях 11.1-11.3 указывает на характеристики обвального пристенного участка галереи. Кроме того, наличие в слоях 9–14 костных остатков пещерной гиены, копролитов и мелких обломков костей гиены и детрита ярко-охристого цвета указывает на систематическое смешение гиенами отложений галереи, по крайней мере, по ее продольной оси. По фотографиям разреза и зачищенным уровням слоев галереи читается зона этой деятельности (границы логова?), занимающая более половины объема этих слоев, которая без «стерильных» прослоев контактирует с пристенными обвальными участками галереи (Рис. 5).

На этом примере видно, что залегание практически всех находок древнего человека восточной галереи (Denisova 3, 5, 15, 8, 11, 9 (Douka et al. 2019, fig. 3)) приурочено к сильно перемешанным отложениям; исключение составляют, видимо, остатки «денисовской» ДНК из пробы грунта слоя 15, залегающие в наименее разрушенном гиенами слое галереи. 

Зуб Denisova 4, найденный в южной галерее ДП в квадрате Г-2 (слой 11.1) во время раскопок 2000 г. был идентифицирован спустя девять лет после обнаружения (Васильев, Шуньков 2009. С. 67). Квадрат Г-2 относится к юго-западной части южной галереи. Данный участок отделен от северо-восточного участка большим блоком известняка. Учитывая большое содержание обломочного материала в слое 11 - до 50 – 60 % проективной площади, нельзя исключать неотектоническую (т.е. сейсмическую) причину возникновения этого известнякого блока, «раздвинувшего» при падении со свода галереи отложения слоя 11 и нижележащих слоев (Шуньков 2005. С. 19-21). К причинам пост-седиментационного изменения отложений следует также добавить и свидетельства активности пещерных гиен, представленные измененным остеологическим материалом галереи (Васильев, Шуньков 2009. С. 63).

В центральном зале, как было указано выше, в трех образцах грунта обнаружены следы мтДНК неандертальца (слои 14.3, 17 и 19.1) (см. Douka et al. 2019, fig. 3). Учитывая сильную переотложенность слоев вызванную катастрофическим событием, указанным в начале статьи, точная стратиграфическая привязка в средней толще отложений центрального зала по сути невозможна.

Чуть более «четкую» стратиграфическую позицию имеет зуб из слоя 22.1 центрального зала обнаруженный 1984 г. -  Denisova 2. Точное место обнаружения зуба не указывается (Slon et al. 2017). В качестве места обнаружения следует определять, видимо, отложения всего объема стратиграфического подразделения 22.1. Слой имеет значительные пост-седиментационные гравитационные нарушения (Деревянко 2003. С. 78-80).

Таким образом, надежная привязка палеоантропологических материалов ДП в действительности отсутствует; даже там, где она «точно» фиксируется (см. Деревянко, Шуньков, Маркин 2014. Рис. 32), характер отложений имеет явные свойства существенных пост-депозиционных изменений.

Таким образом, подача в статьях Douka et al. (2019) и Jacobs et al. (2019) графических рисунков и фотографий стратиграфических профилей отложений секторов ДП дается по сути без учета пристенных зон; иногда представлен неполный поперечный профиль (южная галерея, см. Douka et al. 2019, fig. 3; Jacobs et al. 2019, fig. 2, с); полностью отсутствуют разрезы предвходовой площадки. В целом при ознакомлении с иллюстративным материалом создается иллюзорное впечатление четкой стратиграфической последовательности с очевидными границами между слоями, хотя в действительности этого, за исключением единичных литологических тел, имеющих контрастирующие с выше и нижезалегающими слоями свойства (например, слой 10), не наблюдается. Желание исследователей ДП красиво подать материал не только приведет читателя к неверному восприятию публикуемых данных, но и усилит заблуждение ученых в понимании процессов развития древних людей Евразии.

Наметившейся в 2001 г. (см. Деревянко, 2001) тренд к удревнению возраста отложений ДП и создание «стройной» эволюционной непрерывной картины развития палеолита Южной Сибири на протяжении последних трех сотен тысяч лет привели исследователей к спекулятивной полицентрической гипотезе антропогенеза «денисовца» как представителя рода Homo, внесшего не только генетический вклад в появление H. sapiens sapiens, но и по сути, открывшего в регионе основные верхнепалеолитические инновации, вплоть до существенного вклада денисовца в появление древнего искусства и связанных с этим предметов неутилитарной деятельности (Деревянко, Шуньков, Маркин, 2014); а статьи Douka et al. (2019) и Jacobs et al. (2019), как представляется ее авторам, завершили процесс доказывания научной общественности своей правоты. Или этот процесс только начинается…? В таком случае традиционная высокая цитируемость статей в журнале Nature будет обеспечена массивным блоком критических комментариев на эти публикации.

Славинский В., Цыбанков А.
ИАЭТ СО РАН

Редакция АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ заинтересована в корректной научной дискуссии по поднятой в статье теме и призывает коллег к диалогу.