Повествование начинается с описания жуткой лондонской изнанки середины XIX века. Мы привыкли к иному образу викторианской Англии: вот по Темзе плывут катера, вот по набережной, непременно на фоне Вестминстерского дворца, прогуливаются элегантно одетые жители Лондона, вот Дарвин пишет свой эпохальный труд...
Джонсон рисует отнюдь не романтическую картину: огромный мегаполис (в Лондоне в 1851 году проживало 2,5 млн человек) с архаичной инфраструктурой, который буквально тонет в грязи и задыхется от зловонных испарений. Централизованной канализации нет, организованной уборки мусора нет, лондонские низы прозябают в тесноте и антисанитарии. Автор живописует дворы, по которым нужно перемещаться, прыгая по разложенным кирпичам, дабы "не вляпаться" (выгребная яма вышла из берегов); знакомит читателей с "грязевыми жаворонками" и прочими разновидностями мусорщиков, собиравших на улицах Лондона кости, тряпки, собачьи экскременты и другие отходы, недостатка в которых не было. Скот держат прямо в городе, переоборудуя для этой цели обычные жилые здания и порой набивая в одну комнату до 25-30 коров. Производимый животными навоз и кровь при их забое стекают в сточные канавы. Водопроводный кран в доме - неслыханная роскошь, за водой идут или к Темзе, в которую попадают городские нечистоты, или к ближайшей колонке. Стоит ли удивляться, что именно колонка стала источником заразы, распространявшейся через грязую воду. Увы, в середине 19 века о таком способе передачи инфекции не знали. Не представляли и как спасать заболевших, которые быстро умирали, прежде всего, от обезвоживания. Вроде бы "противоядие" кажется очевидным: нужно как можно больше пить. Но не таковы врачи того времени, которые умудрялись рекомендовать холерным больным касторовое масло, опиум, кровопускание и... слабительное. При поносе - самое то.
Представьте себе обычную лондонскую квартиру, некоторые из жильцов которой уже мертвы, а оставшиеся лежат без сил, понимая, что помощи ждать неоткуда, и смерть наступит через несколько часов. Капельницы и антибиотики еще не изобрели.
Читая описание того, как смерть волнами прокатывается по районам города, испытываешь ужас, и в то же время радуешься, что нам такая история, по идее, не грозит. Хотя бы потому, что нас приучили кипятить воду... А вот 170 лет назад кипяченая вода, как говорится, еще не стала "мейнстримом".
Основная часть книги посвящена почти детективному расследованию, которое проводил в Сохо талантливый и упрямый доктор Джон Сноу. В расследовании доктору Сноу помогал молодой священник Генри Уайтхед, который вел собственное неформальное следствие по "делу о холере" и поначалу выступал оппонентом водной гипотезы распространения инфекции. Но не только с Уйтхедом пришлось спорить Сноу. Ему противостоял весь медицинский истеблишмент того времени, поддерживавший теорию "миазмов". Что такое миазмы? Это, знаете ли, дурные испарения, результаты гниения, попадающие в организм человека с воздухом и, как полагали, вызывающие болезнь. Первый признак миазмов - дурной запах (название одной из глав и девиз президента Главного комитета здравоохранения Лондона того времени Эдвина Чедвика - "Любой запах это болезнь"). Соответственно, и бороться надо со знакомым любому лондонцу врагом - зловонием, а не с неведомой опасностью, якобы содержащейся в воде.
В повествовании можно разглядеть несолько линий.
На уровне конкретных событий - рассказ о том, как с помощью логики, интеллекта, чутья, воли, целеустремленности, собственных ног (доктор обходил все дома в холерном районе и лично опрашивал оставшихся в живых) Сноу распутывает клубок, фактически вычисляет источник инфекции и в итоге переламывает ситуацию, представив столь убедительные доказательства, что оппоненты нехотя склоняют головы... а с колонки снимают рычаг - действие, может быть, не слишком эффектное, но очень симоличное. Этот момент можно считать началом современной эпидемиологии - на смену умозрительным рассуждениям о "миазмах" приходят статистика, опрос свидетелей, поиск и анализ улик, которые рано или поздно приведут к "нулевому пациенту". Нашелся такой и в истории холеры в Сохо, но обойдусь без спойлеров.
"Теория Сноу даже выстояла перед целенаправленными попытками ее опровергнуть: преподобный Уйатхед сделал всё, чтобы найти возражения, но доказательства Сноу оказались для него настолько убедительными, что он в результате нашел улики, которые стали для дела решающими. Прокурор оказался главным свидетелем защиты".
На уровне взгляда сверху, обобщения - трудный путь новых идей, дорогу которым преграждает догматизм, глухота научных авторитетов, насмешки. Победа над консерваторами наконец одержана, но дорогой ценой. Одно из ключевых решений, способствовавших успеху идеи Сноу вынесено в название книги - "Карта призраков", и как ни странно, имеет отношение к научпопу. На составленной доктором Сноу карте Сохо с помощью черных полосок отмечено количество смертей в разных домах. И именно при взгляде на эту карту становится очевидным эпицентр эпидемии - та самая проклятая колонка: болезнь накрыла именно здания, жильцы которых брали воду на Брод-стрит. Что это, если не инфографика? "Легче было показать на темные полоски, зловеще расходщиеся в разные стороны от колонки, чем объяснять идею микроогранизмов, невидимых человеческому глазу". Сам автор книги называет эту карту "триумфом маркетинга" - тем, что помогло идее Сноу найти широкую аудиторию. Чистейший научпоп!
История борьбы Сноу за научную истину (и, одновременно, за спасение человеческих жизней) захватывает и автор книги, раскрывая её, демонстрирует глобокое погружение в вопрос, мощную эрудицию, высказывает ряд оригинальных идей. К сожалению, впечатление портит многословность Стивена Джонсона и его тяга "растекаться мыслями по древу" по любому поводу. На каждую страницу рассказа о расследовании Сноу вас ждет 3 страницы рассуждений об эволюции микробов, о зарождении и перспективах мегаполисов, о том, что случится, если на Лондон упадёт ядерная бомба, о сельском хозяйстве, о человеческом обонянии, о нечистотах... Нечистотам в книге отведено, кажется, особенно много места. Читать про эти вещи интересно, но в какой-то момент мне хотелось перелистнуть страницу и заглянуть вперёд: ну как там доктор Сноу, автор еще не забыл о нём? Как продвигается война с холерой в Сохо? Так что, не в плане критики, а скорее добродушного ворчания, мне кажется, если сократить книгу Джонсона раза в два, она, возможно, выиграла бы.
Перевод не безупречен. В глаза бросилась "кембрийская эра" вместо кембрийского периода на странице 11 (ранее в своей рецензии на эту оплошность обратил внимание и Антон Нелихов). Я проверил: в оригинале говорится о 'the Cambrian times', "кембрийская эра" - нововведение А. Захарова, переводившего книгу для росссийского издания.
Книга на сайте издательстева