Животные и живопись

Ладыгина-Котс

Пещер-галерей много, только в Европе их около 300, найдена наскальная живопись и на других континентах. Кроме наскальной росписи, наши предшественники оставили нам фигурки из бивня мамонта, гравировки и барельефы. И все эти шедевры внезапно возникли примерно 32 тыс. лет назад, а 10 тыс. лет назад вдруг исчезли, как будто люди полностью потеряли интерес к творчеству. Археологов и искусствоведов давно волнует вопрос — как возникло первобытное искусство, где его истоки?

Что нужно для художественного творчества? Впрочем, лучше будем применять термин, которым пользуются специалисты, имея в виду первобытное искусство — для изобразительной деятельности? Развитый мозг. Желание или мотивация. Время, свободное от насущных проблем выживания. И, конечно, нужно иметь инструмент для  создания изображений, не кисть или резец, а то, чем его  держать. То есть руку, подходящую не просто для лазанья или хватанья, а для сложных манипуляций. Как писал Ж.Рони-старший в романе «Вэмирэх» про героя-кроманьонца, «Верная и гибкая его рука была вполне пригодна для художественной работы».

Творчество спонтанно, это «крик души», настроение, рвущееся наружу.

Так, во всяком случае, создаются шедевры, но не обязательно быть гением, чтобы выразить какой-то образ или свои чувства в рисунке.  С чего-то все начиналось... Дети, которым показывают, как надо рисовать, с удовольствием берутся за карандаш и рисуют в самом юном возрасте, пусть это всего лишь каракули, штрихи и черточки. Но не только дети могут рисовать, этим в состоянии заниматься и антропоиды*, причем, как выяснилось,  рисунки  как  человекообразных обезьян, так и  детей до трех лет очень похожи. Но оставим теоретические рассуждения  и остановимся на «творчестве» обезьян. Конечно, слово «творчество» в данном случае может быть исключительно в кавычках, на самом деле это «рисовальная деятельность», как назвал ее наш замечательный ученый Леонид Александрович Фирсов (1920-2006).

Первым  исследователем,  изучавшим рисовальную деятельность  обезьян, была  Надежда Николаевна Ладыгина-Котс (1889-1963). Она вообще была первым приматологом, который пристально изучал развитие, поведение и интеллект шимпанзе, наблюдая за детенышем  Йони, который жил  у нее дома в 1913 — 1916 г.г. Исследовательница подробно  описала «черчение» или «рисование» «обезьянчика», который видел, как она пишет карандашом в блокноте: «Получив карандаш в руки, он, видимо, испытывает явное удовольствие… близко-близко наклонясь к бумаге, припав на одну руку и держа на весу другую, опираясь лишь на карандаш, с сосредоточенным видом Йони начинает «рисовать»... Акт писания является для шимпанзе настолько приятным, что позднее не раз с успехом  применялся  мной как поощряющий стимул». Конечно, это была игра. Рисунки Йони, которые воспроизведены в книге Ладыгиной-Котс «Дитя шимпанзе и дитя человека», не отличить от «творений» ребенка 2,5 лет (сына автора Руди). Йони рисовал не только карандашом, ему нравилось орудовать пером, обмакивая его в чернила, нередко он также водил по бумаге пальцем, предварительно погружая его в  краску или вообще в любую жидкость. В советское время  Ладыгина-Котс продолжала изучение поведения обезьян, и рисунки трех шимпанзе, Петера, Рафаэля и Розы, с которыми она работала намного позже, сохранились в ее бумагах  и частично представлены в книге Десмонда Морриса.

Марина Ванчатова и орангутанг

Прошло несколько десятилетий, прежде чем ученые снова заинтересовались рисовальной деятельностью обезьян — это произошло практически одновременно, в 50ые годы прошлого века, в Англии и в СССР. Английский биолог Десмонд Моррис известен у нас в основном по сенсационной, великолепно написанной книге «Голая обезьяна», где он выдвинул  спорную, в корне  неверную, но очень привлекательную акватическую теорию происхождения людей. Однако эта книга, как и последующие - всего лишь малая часть разносторонней деятельности Морриса. Зоолог по образованию, он получил докторскую степень в Оксфорде, но, кроме того, он был замечательным художником  и уже в 22 года выставлял свои картины в Лондоне совместно со знаменитым  Хуаном Миро. Позднее он писал, что выбрал жизненную стезю ученого, потому что считал, что как художник не сможет в будущем обеспечить семью (познакомившись с его творчеством, я  в этом сомневаюсь: мне его сюрреалистические картины очень понравились, но биология от его решения явно выиграла). Одно время Моррис был куратором отдела млекопитающих в Лондонском зоопарке и вел зоологические просветительские программы на телевидении — параллельно с Дэвидом Аттенборо, но на другом канале. А еще он несколько лет  был директором лондонского Института современного искусства. В его телесериалах снимался детеныш шимпанзе Конго, который стал их звездой — под руководством Морриса он создавал свои «произведения».  Моррис рассказывал, что он выбрал Конго для эксперимента как самого шумного и активного шимпанзе, а впоследствии выяснилось, что ему нравилось рисовать гораздо больше, чем другим обезьянам. Картины Конго и взрослой самки шимпанзе Альфы из зоопарка Флориды демонстрировались на выставке, организованной Моррисом в Институте современного искусства в 1957 году.

Марина Ванчатова и Джимми

Когда Конго было два года, Моррис показал ему, как рисуют, и дал  карандаш: «Он взял карандаш, а я положил лист бумаги перед ним… что-то странное выходило из-под карандаша. Это была первая линия Конго. Он провел коротенький отрезок и остановился...» Таково было начало. Вскоре Конго научился использовать также краски. Моррис заметил, что он научился рисовать круг, в его рисунках появилась некая композиция,  симметрия, а также баланс между двумя сторонами рисунка и их цветовой гаммой. Рисунки чаще всего представляли собой расходящиеся веером линии, что вообще, как выяснилось, характерно для «рисования» высших человекообразных обезьян. Интересно, что Конго представлял себе, когда его произведение закончено, тогда он откладывал кисть или карандаш, спокойно отдавал лист экспериментатору и никогда больше к нему не возвращался, но бурно возмущался, если у него пытались отобрать «незаконченное полотно».

В 1962 году вышла в свет книга Десмонда Морриса «Биология искусства. Изучение рисовальной деятельности высших человекообразных обезьян и ее отношение к человеческому искусству», иллюстрированная их  рисунками. Моррис систематизировал и проанализировал «произведения» всех известных ему рисовавших обезьян: двадцати шести шимпанзе, нескольких горилл и орангутанов,  а также капуцинов. Для сравнения он взял также рисунки детей до четырех лет. Ссылался  он и на работу Н.Н.Ладыгиной-Котс с Йони, и на ее исследования капуцинов, о которых я, к стыду своему, ничего не знала. Моррис указывает на тенденцию человекообразных обезьян заполнять всю пустую страницу; изображать центральную фигуру; уравновешивать побочную фигуру; начинать с простых линий и переходить к каракулям. У шимпанзе, обладающих хорошей мускульной координацией, неплохо получались и самые первые каракули, что давало возможность животным делать довольно точные композиции. Они особенно любили рисовать «веера» - расходящиеся веером линии из одной точки; впоследствии в экспериментах Л.А.Фирсова и М.А. Ванчатовой эта фигура многократно повторялась.

По мнению Морриса, изобразительная деятельность обезьян — это активность ради активности, она сама себя подкрепляет. 

(«Для человекообразных обезьян рисование - довольно целеустремленное, направленное, захватывающее занятие», - так об этом писал  Фирсов). Приматы,  увлеченные рисованием, не любят, когда их прерывают,  не хотят отвлекаться даже на лакомство. Одна особенно фанатичная «художница», самка шимпанзе  Белла из Амстердамского зоопарка, укусила служительницу, когда та помешала «творческому процессу», однако в обычном состоянии она не кусалась, даже если у нее отбирали вкусную еду. Если за каждый рисунок обезьяне давать вознаграждение, мотивация постепенно меняется, рисунки становятся все более примитивными; нарисовав простую закорючку, обезьяна тут же тянется за подкреплением — аналогично художнику-человеку, который ради денег и положения в обществе становится халтурщиком, словом, по выражению Морриса, «рождается худший вид коммерческого искусства!».  

Конго за два года создал около 400 работ. Умер он в 10 лет от туберкулеза и, как ко многим художникам, слава пришла к нему после смерти. Его картина, полученная в дар, висела в мастерской Пабло Пикассо, его произведениями восхищались  Сальвадор Дали и Хуан Миро, его работы покупали известные коллекционеры. В 2005 три его «шедевра» были проданы на аукционе Бонхамс за 17 тысяч долларов. В 2019 году  91-летний Десмонд Моррис решил  распродать свою коллекцию работ Конго; это было важное событие в художественной жизни Лондона.

Пьер Брассов

Стиль Конго определили как «абстрактный импрессионизм». У него нашлись подражатели. В 1964 году в одной из художественных галерей Гетеборга состоялась выставка, на которой были представлены четыре абстрактные картины до того неизвестного французского художника Пьера Брассо. Один из критиков провидчески заметил, что только обезьяна могла создать такое, но большинство было в восторге, известный шведский искусствовед писал: «Брассо рисует мощными мазками, но также и с ясной решимостью. Мазки его кисти изгибаются с яростной брезгливостью. Пьер - артист, который играет с изяществом балетного танцора". На самом деле автором этих полотен был четырехлетний шимпанзе Питер из зоопарка шведского города Бороса, а автором розыгрыша — журналист Аке Аксельссон, который уговорил  смотрителя ему помочь. Питер, которому дали краски, сначала предпочитал их есть, но потом с удовольствием погрузился в «созидание», причем обязательно одновременно ел бананы, и чем быстрее он работал, тем больше бананов он поглощал. По мотивам этого розыгрыша была написана пьеса, телеспектакль по которой шел на советском телевидении; к сожалению, я не помню ни  названия, ни автора, но, скорее всего, это был наш соотечественник, потому что тогда в СССР абстракционизм считался «капиталистическим извращением», и «ценители  прекрасного» выглядели в этой сатирической комедии полными идиотами.  

На самом деле абстракционизм — это направление изобразительного искусства, главный принцип которого – отказ от подражания видимой реальности, от конкретных образов; объектами этого искусства становятся  цвет, линия, форма.

Сочетание цветов и их гармония, уравновешивание точек и линий на плоскости листа — все это присуще и «живописи» обезьян, хотя о сознательном отрицании предметного изображения здесь речь, конечно же, не идет, это гораздо более ранняя стадия изобразительной деятельности. Тем не менее некоторые «произведения» антропоидов действительно красивы с человеческой точки зрения, ведь  никто не будет выкладывать за них столь крупные суммы  исключительно ради экзотики. Недаром художественный критик, расхваливавший произведения «Пьера Брассо», остался при своем убеждении и после разоблачения розыгрыша — он утверждал, что эти картины были лучшими на выставке. И по мнению   Фирсова «живописные полотна» человекообразных обезьян  обладают эстетической ценностью (кстати, работа одной из его «подопечных» из Санкт-Петербургского зоопарка, самки орангутана Моники, была продана за 1000 долларов).

Рисунок шимпанзе Джимми

Фирсов заинтересовался  рисовальной деятельностью обезьян немного раньше Морриса, в 1950 г. В  Институте физиологии им. И. П. Павлова АН СССР он руководил созданной фактически им самим  лабораторией физиологии поведения приматов. Это тот самый  знаменитый антропоидник в Колтушах, который сейчас влачит жалкое существование и которому пытается помочь портал Антропогенез.ру. Но когда мы были студентами, в антропоиднике кипела бурная научная жизнь, и встреча с Фирсовым во время практики произвела на нас неизгладимое впечатление. Запомнилась не только его краткий, но емкий и интересный рассказ, но и он сам — от него так и веяло энергией и харизмой, а изуродованные любимым шимпанзе  руки внушали благоговейное уважение («Откушенные пальцы — профессиональная травма приматологов», говорит его ученица Марина Ванчатова). 

Рисовальной деятельностью своих подопечных Фирсов занялся случайно.

В его кабинете вместе с ним частенько находилась юная самочка шимпанзе Лада; она очень много болела, ее буквально вытянули с того света, и, как болезненному избалованному ребенку, ей многое позволялось. Обычно она играла со своими игрушками на полу, но изредка ей разрешалось забираться на письменный стол и изучать находившиеся там предметы. Однажды ее внимание привлекла забытая хозяином коробка цветных карандашей; выбрав фиолетовый, она стала наносить на предложенный ей лист бумаги точки и звездочки. Ученый отобрал у нее карандаш и смешал с другими, в следующий раз она выбрала синий. В последующих опытах она практически всегда выбирала синий и лишь изредка — фиолетовый и зеленый. Тогда ученый решил проверить, какие цветовые предпочтения существуют у других человекообразных обезьян. Сначала его испытуемыми были две самки шимпанзе из его лаборатории, Нева и Рица, потом он попросил проделать такие  же эксперименты своих коллег в нескольких отечественных зоопарках и цирке. Результаты были очень сходными — все человекообразные обезьяны предпочитали цвета коротковолновой части спектра: синий, фиолетовый, голубой и зеленый. Кстати, любимой краской «Пьера Брассо», то есть шведского шимпанзе Питера, был синий кобальт. Оранжевый и желтый карандаш Рица выбрала в те дни, когда она была опасно возбуждена, так что исследователь, заходя к ней в клетку, просил двух лаборантов подежурить рядом.

Вероятно, у всех приматов, которым длительное пребывание на деревьях и питание яркими созревшими плодами вернуло потерянное в ходе эволюции цветовое зрение, схожие предпочтения.

В том числе и у нас, людей. В практической психологии широко используется краткий цветовой тест Люшера, с карточками восьми цветов. Считается, что каждому типу личности соответствует свой расклад цветных карточек, более или менее стабильный, от наиболее предпочтительного  до самого нелюбимого (и это в основном так, я с этим проективным тестом работала). Однако более интересна другая функция теста — мгновенная оценка эмоционального состояния на данный момент времени.  Василий Кандинский, излагая  свою теорию цвета, писал: «Синий — типично небесный цвет. При сильном его углублении развивается элемент покоя… Абсолютно зеленый цвет является наиболее спокойным изо всех могущих существовать.» И действительно, при спокойном, расслабленном состоянии люди в первую очередь выбирают синий (цвет бесконечного голубого неба и глубокого синего моря) и зеленый (свежая зелень леса и луга) цвета. Такой расклад карточек наблюдается, например, после аутогенного или гипнотического погружения,  а также после рекреационного плавания с дельфинами. Существует, естественно, и обратная связь — эти цвета успокаивают и расслабляют. Яркие, насыщенные тона длинноволновой части спектра свидетельствуют  о возбуждении и активности, красный — это уже переход к агрессии («цвет крови»), что в «плохой день»  продемонстрировала Рица, так что лаборанты во время эксперимента с ней были отнюдь не лишними. 

Рисунок орангутанга

К сожалению, в 1953 г. по приказу начальства опыты с рисующими обезьянами были временно приостановлены, во всяком случае, официально. Понять причины этого можно: после «Павловской сессии» 1950 г., когда пострадали наши лучшие нейрофизиологи и психологи, в том числе и учитель Фирсова Л.А.Орбели, все поведение животных было сведено исключительно к условным рефлексам, и «рисовальная деятельность» обезьян в эту теорию никак не укладывалась. Только после того, как Фирсов возглавил  Санкт-Петербургский приматологический центр при ленинградском зоопарке (1995), эти исследования возобновились в полной мере, и  в них приняли деятельное участие его коллеги и ученики.

В отличие от Морриса, Фирсов не был художником. Но он был крайне неординарным, разносторонним человеком и творческой личностью. В его подразделении в Колтушах существовал самодеятельный театр, который  приглашали выступать на профессиональной  сцене. В Институте физиологии нередко читали лекции сотрудники Эрмитажа. Однажды после лекции о первобытном искусстве Фирсов показал докладчику, профессору Д.А. Мачинскому «каракули» обезьян; тот был поражен до глубины души и в следующий раз приехал со специалистом по детским рисункам О.Л.Некрасовой-Каратеевой (в настоящее время — доктор искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств РФ).  Именно она помогла разработать методику анализа рисунков обезьян и систему тестов, которые можно было давать не только обезьянам, но и маленьким детям, к тому же появилась возможность обрабатывать результаты статистически.  Этой методикой ученые пользуются и по сей день. 

Рисование высших человекообразных обезьян  очень похоже на рисование детей до трех лет; это так называемый «доизобразительный период», или «период каракуль»;  каракули сначала бывают хаотическими, а затем, на следующем этапе, ритмическими. Далее дети вступают в период ассоциативных каракулей, внешне они пока ничем не отличаются, но дети комментируют, проговаривают свои действия. Очевидно, это связано с развитием речи. После 3-4 лет дети вступают в период схемы, или изобразительный период, рисунки усложняются, у них происходит одновременно функциональное развитие головного мозга и тонкой моторики рук. Обезьяны же останавливаются на периоде каракуль.

В конце 1997 г. Фирсов с помощью спонсоров устроил в одной из питерских галерей выставку «картин» человекообразных обезьян из  антропоидника в Колтушах, ленинградского зоопарка, а также  ряда чешских зоопарков. В Чехии работу с рисовальной деятельностью высших антропоидов продолжает и развивает известный приматолог Марина Ванчатова, бывшая аспирантка Фирсова, ныне доктор биологических наук, директор фонда «Зеленые паломники»(«Green pilgrims”). 

Рисунок и его автор

Марина Ванчатова работала (и работает) с приматами в разных зоопарках Чехии. Чехия — небольшая страна с большим количеством зоопарков, в которых содержатся  человекообразные обезьяны, поэтому там есть возможность ставить с ними эксперименты, не затрачивая время на долгие переезды.  Основная работа была проведена с антропоидами в пяти зоопарках, в ее экспериментах принимали участие 9 шимпанзе, 2 гориллы и пять орангутанов. Обычно сеансы рисования проводились раз в неделю и продолжались 20 минут, после чего изрисованные листы у обезьян забирали; если животные теряли интерес к этой деятельности, то делался перерыв, и через несколько недель они снова спонтанно возобновляли работу. Своих подопытных исследовательница разделила на две группы: в одной были выкормленные и воспитанные людьми обезьянки в возрасте до 7 лет, во второй — взрослые. С малышами первой группы экспериментатор или ее ассистент находились в одном помещении, а взрослым животным передавали материалы для рисования через решетку вольера. 

Выяснилось, что действовать обычными карандашами обезьянам неудобно  - они не могут рассчитать силу нажатия и часто ломают грифели и рвут бумагу.

К тому же надо учитывать, что  все, что попадает им в руки, они пробуют на зуб и пытаются съесть. В зоопарке Базеля гориллу Ахиллу, проглотившую карандаш, даже пришлось оперировать. Поэтому все краски, кисти и карандаши должны быть максимально безопасными. Ванчатова использует для сеансов рисования восковые карандаши, цветные мелки, гуашь и детские краски для рисования пальцами. Впрочем, обезьяны иногда «творчески» преображают материалы и инструменты. Так, самка орангутана Донна  часто катала цветной мелок    ладонью по бумаге. Другая самка орангутана, Нюнинка, брала мелок в рот и размельчала его зубами, потом выплевывала крошки вместе со слюной на бумагу и размазывала эту массу ладонью по бумаге. Несколько раз она «изготавливала» новые краски — разжевывала мелки разного цвета, смешивала крупицы и потом растирала получившуюся смесь на листе.

Краски для рисования пальцами не вызвали особого интереса, обезьяны предпочитали их есть, а не рисовать ими. Когда четырехлетнему шимпанзе Теди продемонстрировали эти краски и окунули туда его пальцы, он был очень недоволен. Шимпанзе не любят мочить руки и вообще воду; Теди нашел тряпку, вытер руку и через несколько минут вернулся к своей служительнице. Он взял ее за руку, окунул ее палец в краску и стал им рисовать (эту  картину назвали “Картина Теди, нарисованная пальцем пани Кизликовой»). Кстати, Теди не только с удовольствием рисовал, но  и подписывал все свои рисунки – ставил особые закорючки внизу. Нередко обезьяны, рисовавшие красками при помощи кисти, «дорабатывали» произведение, разлизывая краски по листу языком. Малыши шимпанзе, детеныши одного-двух лет, воспринимали эксперименты с рисованием как игру, они часто отвлекались, ломали карандаши и кисти, занимались своими игрушками. 

Кандинский "Слон"

Молодые обезьяны чаще всего рисовали, сидя за столом, а взрослые, в вольерах которых столов и стульев не было, обычно клали листы бумаги на пол клетки. Иногда они подготавливали «рабочее пространство», смахивая оттуда мусор, бывало, и прижимали бумагу к стене. Отличилась шимпанзе Зина. Во многих клетках находились пластмассовые коробки, но только она догадалась использовать коробку как столик, вытащив ее из угла и перевернув набок. 

Рисовали обезьяны обычно при помощи рук,  причем у шимпанзе и горилл не наблюдалось преобладания какой-либо одной руки, а вот орангутаны оказались праворукими. Крайне редко в ход шли также ноги, а один уникум зажимал кисть зубами и таким образом рисовал.

У каждой рисующей обезьяны есть свой стиль, в котором проявляется ее индивидуальность.

Со временем их рисовальная деятельность развивалась и эволюционировала. В то же время между антропоидами разных видов есть существенная разница. Шимпанзе  рисуют независимо от пола и возраста. Среди орангутанов рисуют только самки, взрослые самцы не проявляют к этому занятию никакого интереса; орангутан Нюняк рисовал, пока был подростком, а когда вырос и преисполнился своей мужской значимости, перестал (Моррис работал с орангутаном — подростком Александром, но тот рисовал крайне мало). Самец гориллы Тадао, глава семейства из зоопарка в Двур Кралове, занимался «живописью» с энтузиазмом, а самки очень интересовались тем, что он делает, заглядывали ему через плечо, но притронуться к рисовальным принадлежностям не смели. Возможно, они и стали бы рисовать, если бы их отделили от среброспинного самца, но подвергать животных стрессу из-за эксперимента было бы негуманно. А вот в зоопарке Праги все было наоборот. Самка Нигра с охотой рисовала, самец Ассумбо за ней мог наблюдать, но когда ему предложили краски и инструменты, он разорвал  бумагу и сломал карандаши. Зато когда его никто не видел, он обломками разрисовал стенку клетки,  создал этакое граффити; это повторялось не раз, но на глазах у людей он по-прежнему отказывался рисовать.

Выяснилось, что способность манипулировать предметами (в данном случае — инструментами для рисования) у орангутанов ничуть не хуже, чем у шимпанзе, а вот гориллы действуют немного по-иному. Орангутаны в том, что касается изобразительной деятельности, наиболее креативны, они часто придумывают какие-то новые методы, новую технику.

Рисунок Джимми

Согласно разработанной  О.Л.Некрасовой-Каратеевой методике, обезьянам давали не только чистую белую бумагу, но и листы с нанесенными заранее линиями и точками.

Если на листе  две точки, то обезьяны воспринимают их как «глаза» и старательно их зачеркивают или включают в свой рисунок таким образом, чтобы избежать агрессивного взгляда. В животном мире прямой взгляд глаза в глаза чаще всего несет в себе угрозу. Но и человек, «венец творения», как ни странно, подсознательно тоже боится смотрящих прямо в лицо глаз, в этом отношении мы недалеко ушли от других приматов. В клинической психологии часто используется проективный тест «рисунок несуществующего животного»; если у изображенного испытуемым чудища особо подчеркнуты глаза, это символизирует  переживание страха.

Антропоиды учитывали положение линий и точек на бумаге. Если была нанесена всего одна точка, чаще всего рисунок начинался именно от нее. Если прямые линии разделяли лист на части, то обезьяны рисовали либо только на одной стороне либо пересекали линию и уравновешивали рисунок, создавая изображение на другой. Иногда рисунок изображался в центре, и его можно было вписать в круг. Если на листе были нарисованы какие-либо фигуры: круги, квадраты, треугольники, - обезьяны стремились либо вписать свою картинку в фигуру, либо построить изображение вокруг фигуры и включить ее в свой рисунок. Обезьяны в состоянии рисовать множество графических элементов: точки, зигзаги, горизонтальные, вертикальные или кривые линии и их комбинации, круги и т. д

Рисунки обезьян наглядно иллюстрируют особенности элементарной композиции: баланс формы, элементов и их взаимную гармонию, их контраст или близость по цвету, размеру или характеру.  

В критических отзывах о рисующих обезьянах обычно утверждается, что рисование для них — явление  искусственное, фактически это дрессировка. Но на самом деле изобразительная деятельность антропоидов совершенно спонтанна, их никто не заставляет рисовать и никто за это не вознаграждает. Далеко не все человекообразные обезьяны в неволе рисуют, а только те, кому это нравится. Рисует, например, на пенсии старый цирковой шимпанзе Робби, выкормленный людьми и всю жизнь проведший в человеческой семье и на арене.  Сейчас во многих зоопарках мира обезьянам дают принадлежности для рисования, а готовые «картины» продают, пополняя таким образом  бюджет заведения и природоохранные фонды. В московском зоопарке с удовольствием рисуют  орангутаны, разумеется, самки.  Орангутан Лиза увлекалась рисованием с самого юного возраста, киперы заметили, что она чертила какие-то закорючки на полу клетки совсем еще малышкой.  Фирсов рассказывал Ванчатовой, что на «Обезьяньем острове» (остров в Псковской области, куда на лето регулярно вывозили обезьян из Колтушей) он наблюдал, как   шимпанзе  что-то чертили пальцами или палочкой на песке у кромки воды и с большим интересом наблюдали, как волны смывают их «творчество». То есть   фактически  это естественное поведение, просто в тропическом лесу  ему некогда развиваться — надо выживать.

Капуцин Покетс

Рисунки человекообразных обезьян удивительно похожи на рисунки маленьких детей до трех лет, как и процесс их создания. Настолько похожи, что это сходство не раз бывало причиной казусов. Так, у одной студентки Ванчатовой комиссия отказалась принимать дипломную работу, аргументируя это тем, что это фальсификация, рисунки детей, а обезьяны не могут рисовать, потому что не могут это делать никогда. Как-то раз опытный педагог в прямом эфире, глядя на рисунки антропоидов, заявила, что это творчество детей — и тут же ей сообщили, кто их автор. Очень неловкая ситуация... Исследовательница была не виновата, подставу устроил бойкий журналист, взявший у нее картинки без спроса.

Итак, у антропоидов существуют скрытые художественные способности, которые проявляются при соответствующей обстановке. Эти способности почти идентичны таковым маленьких детей, возможно, речь идет о единой генетической программе. Но в возрасте трех и более лет дети начинают рисовать конкретные образы, в то время как «творчество» взрослых антропоидов остается на уровне раннего детского творчества.

Не так ли начинали свою изобразительную деятельность наши предки? Еще в середине прошлого века сэр Джулиан Хаксли*, опираясь на работу Десмонда Морриса, писал:  «Одна из величайших тайн эволюции человека — это неожиданное взрывообразное появление высокого искусства в верхнем палеолите. Однако этот феномен можно объяснить,   если у наших  предков-гоминоидов существовали потенциальные эстетические возможности, к которым добавилось уникальное человеческое свойство — способность символизации.» 

Мысль о том, что рисовальная деятельность обезьян может быть моделью возникновения искусства у кроманьонцев, высказывал еще Моррис.

В общем соглашался с ним и Фирсов. Напрямую говорит об этом и Марина Ванчатова, которая продолжает углубленное изучение рисовальной деятельности антропоидов.  Но все они биологи, а для ответа на вопрос, каким образом возникло искусство у наших предков, критично важно мнение археологов и палеоантропологов. Допускает обоснованность этой гипотезы  наш ведущий специалист в области первобытного искусства, археолог доктор исторических наук, профессор  Я. А. Шер. Но мне кажется, что этот вопрос еще долго останется открытым, однако  с каждой научной работой на эту тему мы подвигаемся к истине все ближе и ближе.  

В  коллекции Ванчатовой сейчас более 4000 рисунков обезьян. В 2016 году в Москве, в Государственном Дарвиновском музее, прошла выставка «Рисунки приматов: истоки творчества или игра природы?», для которой она привезла рисунки антропоидов из зоопарка города Либерец. Надо сказать, что еще раньше, в 2011 г. , в Тимирязевском музее состоялась выставка «Животные рисуют», организатором которой был биолог Илья Краснов. Наряду с работами человекообразных обезьян из московского зоопарка (Краснов с ними работал), там были «картины» самых  разных животных, от улиток и воронов до слонов. Соответственно, сама выставка носила скорее развлекательный, чем   научно-популярный,  характер, со светской тусовкой на вернисаже и аукционом.

А действительно, могут ли по-настоящему рисовать другие животные, кроме высших человекообразных обезьян? Ну, например, другие обезьяны? Фирсов крайне резко высказывался о «мазне» мартышек, слонов, дельфинов, ослов и прочих не-антропоидов, называл ее «результатом оголтелой дрессировки», а байки об этом - «вздором». И в большинстве случаев он был прав. Но не всегда. Взять, например, капуцинов.

Капуцины — это, если можно так выразиться, высшие обезьяны из низших. Капуцины относятся к широконосым обезьянам Старого Света и отличаются «умом и сообразительностью». Применяют орудия, по некоторым данным, даже их изготовливают, это уже признак не только хорошего интеллекта, но и способности манипулировать предметами, то есть руки у них хватательные, очень ловкие. Могут ли они рисовать в неволе? Моррис опубликовал  рисунки двух подопытных Ладыгиной — Котс, Кларо и Кобры; абсолютно ничего выдающегося, очень похоже на первые рисунки Йони и совсем маленьких детей. А вот Пабло из Мюнстерского зоопарка нарисовал целую полихромную фреску на стене своей клетки — типичный, кстати, «веер». Интерес к рисовальной деятельности капуцинов появился не так давно, когда в одном канадском приюте для обезьян появился «художник» Покетс Уорхолл. Это был обыкновенный капуцин (обыкновенный — название вида), которого отдали в приют после 18 лет жизни в доме. Прозвали его «Уорхоллом» в честь знаменитого художника за похожую прическу, а чтобы он не скучал, дали ему бумагу и краски. И он заработал! И работал так усердно, что спас приют от закрытия - его «творения», широко разрекламированные, хорошо покупались. На видеозаписи прекрасно видно, что на самом деле никакой «художественной» деятельностью, тем более спонтанной, здесь и не пахнет — на листы бумаги наносят в случайном порядке капли детской краски для пальцев, а Покетс их размазывает. Размазывает, правда, очень вдохновенно.

Обычно, чтобы научить животное по сигналу рисовать, никакой «оголтелой» дрессировки не нужно.

Во всяком случае, это касается водных млекопитающих. Я прекрасно знаю, как научить рисовать, например, дельфинов (знать — не значит уметь!). Надо еще заметить, что эти умные звери действительно нередко, живя в неволе, проявляют «творческие способности», как пишет Карен Прайор; выполняя задание тренера, они могут добавить к нему кое-что от себя, и вообще они обычно любят тренировки и выступления — это спасает их от скуки. Но держать кисть ртом и таким образом рисовать неудобно, так что дельфинов и тюленей, увы, придется списать со счетов.

А вот со слонами не все так просто. У  слонов есть конечность, с помощью которой можно манипулировать предметами — это хобот. И есть огромный развитый мозг, а также зачатки самосознания — слоны узнают себя в зеркале. А в неволе — и уйма свободного времени! И слоны рисуют. Правда, далеко не все и не всегда. 

Такая изобразительная деятельность слонов спонтанна, это активность, которая сама себя подкрепляет, как у высших человекообразных обезьян. Но далеко не все рисующие слоны (а их сейчас немало) - «художники по призванию», среди них много «ремесленников», выполняющих задание дрессировщика. Дело в том, что в конце прошлого века в некоторых странах Юго-Восточной Азии большинство ручных слонов вместе со своими погонщиками-махутами осталось без работы, они буквально нищенствовали и побирались. Их собрали в приюты, но содержание слона обходится очень дорого, и тогда нашлись светлые головы, благодаря которым финансовые проблемы отчасти разрешились. В 1998 г. Таиланд приехали художники Виталий Комар и Александр Меламид, основоположники соц-арта, и научили слонов рисовать, чем заслуженно гордятся. Произведения толстокожих, «настоящее абстрактное искусство», по словам авторов идеи, стали прекрасно продаваться, тем более что проекту эпатажных мастеров покровительствовала сестра короля Таиланда.

Для многих слоновьих приютов это был выход, как например, для Сафари-парка  в Таро на Бали, где живут спасенные слоны с Суматры, на родном острове им грозит полное вымирание. Насколько я знаю, в Таро занимаются изобразительной деятельностью не все животные, а только те, кто имеет к этому склонность, как,например, слониха Рамона. Но это редкий случай, в  большинстве парков  дрессировщики обучают слонов «творить нетленку» на глазах у публики, это их работа в шоу. Более того, некоторые животные умеют рисовать цветочки и даже «автопортреты», это уже точно трюк: махут стоит за ухом слона и направляет его хобот. «Картины» слонов в большом количестве продаются в интернете.

И все же некоторые слоны  могут спонтанно рисовать, только потому, что им это нравится. Высокий интеллект сказывается. Интересно, кто еще из животного царства на это способен? Осьминоги, например? Насколько мне известно, пока этим никто не занимался...

--------------------------------------------

* Я буду здесь использовать термин «антропоиды» для обозначения высших человекообразных обезьян (орангутанов, горилл и шимпанзе), как использовали это слово раньше, тем более что  сейчас наблюдается изрядная путаница как в систематике приматов, так и в номенклатуре. В конце концов, в « антропоиднике» в Колтушах содержали и изучали именно человекообразных обезьян.

** Джулиан Хаксли — внук Томаса Гексли, «бульдога Дарвина», знаменитый биолог-эволюционист, а также основатель ЮНЕСКО и его первый директор. У него было два не менее знаменитых брата: Олдос Хаксли, писатель и философ, и Эндрю Хаксли, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине.