English Deutsch
Новости
Мир антропологии

Ореопитек в руках учёных, или Учёные в лапах ореопитека

Людям, далёким от науки, может казаться, что далёкие от реальной жизни чудаки-учёные в тиши своих кабинетов годами тихонько поскрипывают перьями по пергаменту, выцарапывая на нём тайны мироздания, а после с тихой гордостью являют свои манускрипты на суд дружного и сплочённого научного сообщества. Почтенные, убелённые сединами академики на торжественном заседании степенно возлагают лавры на главу достойного, после чего он углубляется в дебри науки на следующие годы.

Реконструкция ореопитека, добродушного прямоходящего существа. Музей Естественной Истории в  Гроссето, область Маремма, Италия. Источник: http://www.museonaturalemaremma.it/
					index.php?id=42
Реконструкция ореопитека, добродушного прямоходящего существа. Музей Естественной Истории в Гроссето, область Маремма, Италия. Источник: http://www.museonaturalemaremma.it/
index.php?id=42

В реальности картина несколько иная. Тишина научных кабинетов нарушается отнюдь не скрипом перьев – его заменил нервный перестук клавиатуры; скрипят в основном натруженные мозолистые мозги и процессоры компьютеров. Отчётливо слышен и зубовный скрежет. Он адресован научным оппонентам. Накал страстей может быть весьма велик, под давлением мысли на страницы журналов изливается кипящая магма статей, которую дополняют летящие вслед раскалённые бомбы комментариев.

Примерно в таком виде на просторах журнала Journal of Human Evolution развернулась битва сторонников и противников особой продвинутости ореопитека.

...Впрочем, стоит начать с истории. Ореопитек с самого своего появления в 1872 году задал жару учёным. Словно чёрный чёртик выскочил из угольных копей Тосканы и в лучших гоголевских традициях стал морочить голову палеонтологам. Его таксономическое положение менялось от парапитековых через мартышкообразных до гоминид, а в 1951 году У. Грегори даже прописал его среди свиней (видимо, в противовес пресловутому гесперопитеку, но это уже совсем другая история...). Д. Хюрзелер, самый известный исследователь ореопитека, считал его вполне возможным предком человека. Одни авторы подчёркивали примитивные черты итальянской обезьяны, другие – продвинутые, третьи – специфические.

Скелет ореопитека, найденный в 1958 г.
							Источник: Encyclopedia of Human Evolution and Prehistory, 2nd ed. New York. 2000.
Скелет ореопитека, найденный в 1958 г.
Источник: Encyclopedia of Human Evolution and Prehistory, 2nd ed. New York. 2000.

Ореопитек замечателен массой особенностей. Обычно пишется, что он жил 7-9 миллионов лет назад, но новейшие исследования фауны расширяют этот интервал до 6-9,5 миллионов, а абсолютное 40Ar/39Ar датирование сужает до 7,5-7,6 миллионов (Rook et al., 2000). Ареал обитания был крайне невелик – кусочек западного побережья Италии (севернее Рима, но южнее Флоренции) и Сардиния. В позднем миоцене эти области были островом в Тирренском море. В своё время упоминалась возможная находка ореопитека из Молдавии, но, видимо, это было ошибкой. Остров был оригинален: его покрывали болотистые леса – они-то и стали тем углём, в котором теперь находят останки ореопитеков – и там совсем не было крупных хищников. Был, правда, местный вид крокодила, средних размеров медведь, одна мелкая и одна крупная выдра, ещё кто-то такого же разлива, но это всё не львы с леопардами. Древние средиземноморские острова знамениты своей эндемичной фауной: карликовые слоны, гигантские крысы, ореопитеки... Впрочем, гигантские крысы жили вместе с ореопитеками, а вот слоны обитали по соседству – на Сицилии, Мальте и Кипре; на Сардинии карликовые мамонты тоже появились, но гораздо позже – не раньше конца среднего плейстоцена.

Небольшая обезьяна – около 32 кг весом – имела брахиаторные пропорции: короткое широкое туловище, очень длинные руки и маленькие ноги. 

Реконструкция черепа ореопитека.
								Источник: R.J. Clarke. First complete restoration of the Oreopithecus skull. Human Evolution Vol. 12 - N. 4 - 1997, p. 230.
Реконструкция черепа ореопитека.
Источник: R.J. Clarke. First complete restoration of the Oreopithecus skull. Human Evolution Vol. 12 - N. 4 - 1997, p. 230.

В строении черепа обращают на себя внимание мощные, но укороченные челюсти и сравнительно небольшие клыки; не было и межзубных диастем. Рельеф черепа выражен отлично: надбровные валики, сагиттальный и выйный гребни развиты едва ли не как у гориллы.  В своё время Д. Хюрзелер даже ошибочно реконструировал слишком большой объём мозга, приняв сплющенные гребни за стенки мозговой коробки. 

На нижней челюсти обращает на себя внимание чрезмерное развитие восходящей ветви и особенно – резкое выступание угла назад; такое строение типично для специализированных на листоядности тонкотелых обезьян. Зубы в целом сравнительно маленькие, имеют массу примитивных черт, присущих скорее мартышкообразным, нежели человекообразным приматам, а также несколько особенностей, встреченных только у ореопитеков. Самым замечательным является центроконид на нижних молярах – бугорок, которого нет ни у каких иных приматов.

Судя по пропорциям конечностей и повышенной подвижности суставов, ореопитек должен был быть брахиатором, однако кости его рук очень тяжёлые, так что порхать по веткам подобно гиббонам он явно был не способен.

Такая вот оригинальная обезьяна с оригинального острова.

Вернёмся же в современность.

Началось всё с трёх статей в "Работах Американской Академии Наук" – 1997 и 1999 годов.

В них команда антропологов – Сальвадор Мойя-Сола, Мейке Кёлер и Лоренсо Рук – показала, что, во-первых, ореопитеки были своеобразно-прямоходящими, во-вторых, имели развитые способности к точечному захвату кисти.

Аргументация авторов была богата и весьма убедительна.

В первой статье С. Мойя-Сола и М. Кёлер рассмотрели признаки, связанные с прямохождением. Например, пять поясничных позвонков ореопитека имеют размеры тел спереди большие, чем сзади, а сверху – меньшие, чем снизу. Это говорит о наличии поясничного лордоза и о повышенной нагрузке на крестец. Такой вариант типичен для человека и нетипичен для обезьян. Таз ореопитека низкий и широкий, на нём развиты передняя нижняя подвздошная ость и седалищная ость (обе отсутствуют у обезьян и имеются у человека), расстояние от ушковидной поверхности до вертлужной впадины уменьшено, а седалищная кость укорочена. Лобковый симфиз тоже оказался коротким, а за счёт тонкой и прямой формы нижней лобковой ветви в наибольшей степени соответствует варианту австралопитека, а не каких-либо понгид. На бедренных костях мыщелки образуют большой угол с диафизом, что опять же характерно для человека. Правда, у орангутанов и гиббонов угол тоже есть, но у них внутренний мыщелок очень большой, а у людей и ореопитеков мыщелки одинакового размера. 

Строение стопы: (A) Oreopithecus. (B) Шимпанзе.
									Источник: K?hler M. et Moy?-Sol? S. Ape-like or hominid-like? The positional behavior of Oreopithecus bambolii reconsidered // PNAS, 1997, V.94, p. 11749.
Строение стопы: (A) Oreopithecus. (B) Шимпанзе.
Источник: K?hler M. et Moy?-Sol? S. Ape-like or hominid-like? The positional behavior of Oreopithecus bambolii reconsidered // PNAS, 1997, V.94, p. 11749.

Самой оригинальной частью оказалась стопа. Она у ореопитека ориентирована пальцами наискось в стороны, а не вперёд, как у всех приличных приматов. Внутренняя часть стопы, судя по деталям строения суставов, была предназначена держать большую нагрузку, а вот наружная не усилена должным образом. У современных обезьян усилена именно боковая сторона – для лазания по деревьям и ходьбе по земле вразвалочку. Пяточный бугор ориентирован вертикально – как у человека, а не наискось, как у обезьян. Отличают ореопитека также укороченные пропорции плюсневых костей и в целом относительно небольшие размеры стопы – такие соотношения среди приматов есть у прямоходящего человека, и у гориллы с её огромной массой; но ореопитек-то был маленький. Однако, своеобразнее всего оказалась ориентация большого пальца стопы: он был развернут от прочих пальцев градусов этак на 100. То есть, стопа ореопитека представляла странный треножник, одной опорой которого была пятка, второй – II-V-й пальцы, а третьей – далеко отставленный большой палец. 

Такое строение напоминает ногу птицы.

Трабекулярная структура таза ореопитека.
										Источник: Rook L., Bondioli L., K?hler M., Moy?-Sol? S. et Macchiarelli R. Oreopithecus was a bipedal ape after all: Evidence from the iliac cancellous architecture // PNAS, 1999, V.96, pp.8795-8799.
Трабекулярная структура таза ореопитека.
Источник: Rook L., Bondioli L., K?hler M., Moy?-Sol? S. et Macchiarelli R. Oreopithecus was a bipedal ape after all: Evidence from the iliac cancellous architecture // PNAS, 1999, V.96, pp.8795-8799.

Позже – в новой статье – те же антропологи в соавторстве с Лоренсо Руком, Люкой Бондиоли и Роберто Мачиарелли привели новые доказательства прямохождения ореопитека. На этот раз они исследовали особенности трабекулярной структуры тазовой кости. В зависимости от нагрузок мелкие перегородочки внутри костей – стенки ячеек губчатой ткани – выстраиваются во вполне определённой последовательности и с неслучайной плотностью. Эти трабекулы располагаются вдоль преобладающих нагрузок и плотнее в тех местах, где нагрузка больше. В тазовой кости ореопитека трабекулярная структура оказалась более похожей на человеческую, чем на понгидную. Так, сильно укреплёнными оказались область ушковидной поверхности по направлению к лобковой кости, подвздошная кость спереди по направлению к седалищной кости, в том числе область передней нижней подвздошной ости, также – задневерхний край подвздошного гребня; усиленная полоса кости проходит у ореопитека между передней и задней частями подвздошной кости от большой седалищной вырезки до передней нижней подвздошной ости. Все эти особенности у австралопитеков и человека выражены ярче, но у гиббонов и крупных человекообразных обезьян по большей части отсутствуют вовсе. Частичное исключение составляет лишь горилла с её огромным весом, из-за которого область подвздошно-крестцового сустава в скелете этой обезьяны оказывается усиленной.

Третья из упомянутых статей была посвящена хватательным способностям кисти ореопитека. Были разобраны всевозможные параметры, могущие свидетельствовать о том, что ореопитек был не только способен, но и приспособлен к точечному захвату. Точечный захват – это захват, осуществляемый кончиками пальцев, когда каждый палец может прикоснуться к любому другому, и все они могут быть сведены в одну точку. Пальцы прижимают предмет к другим пальцам. Этим точечный захват отличается от силового, при котором предмет сгребается всей кистью, а большой палец участвует вместе с прочими, прижимая предмет к ладони. 

Команда С. Мойя-Солы привела массу аргументов в пользу наличия точечного захвата у ореопитека: 

маленький относительно величины тела размер кисти при значительной длине большого пальца; отсутствие сужения головчатой кисти – у понгид и австралопитеков такое сужение возникает из-за значительного развития одной из связок, связанных с древолазанием; строение пястно-фаланговых суставов, схожее с человеческим – без суставной поверхности на верхней стороне головок пястных (каковая есть у Proconsul, Dryopithecus и мартышкообразных с их хождением на ладонях) и без поперечного валика в том же месте (каковой есть у горилл и шимпанзе для ограничения разгибания суставов при костяшкохождении – с опорой на согнутые пальцы), с уплощёнными основаниями проксимальных фаланг (чего нет у других приматов, кроме людей); ориентированное почти вперёд соединение между головчатой костью и II-й пястной для противостояния боковым нагрузкам при точечном захвате – в противоположность боковой ориентации у Proconsul, Dryopithecus и шимпанзе (правда, у четвероногих мартышкообразных ориентация фасетки тоже заметно смещена фронтально, но у них это связано с усилением боковых нагрузок при ходьбе); человекоподобное строение концевой фаланги большого пальца – с расширенным и уплощённым основанием, развитой бугристостью для прикрепления сгибателя и глубокой бороздкой внизу для связки длинного сгибателя большого пальца. Все вышепомянутые особенности у ореопитека, конечно, не идентичны человеческим и не достигают даже уровня австралопитековых, но всё же явно уклоняются в эту сторону, закономерно отличаясь от вариантов прочих приматов.

Верхние челюсти самца (вверху) и самки (внизу) ореопитека. Клыки самца, конечно, крупней, чем у самки, но умеренно.
											Источник: Alba D.M., Moy?-Sol? S. et K?hler M. Canine reduction in the Miocene hominoid Oreopithecus bambolii: behavioural and evolutionary implications // JHE, 2001, V.40, p.  7.
Верхние челюсти самца (вверху) и самки (внизу) ореопитека. Клыки самца, конечно, крупней, чем у самки, но умеренно.
Источник: Alba D.M., Moy?-Sol? S. et K?hler M. Canine reduction in the Miocene hominoid Oreopithecus bambolii: behavioural and evolutionary implications // JHE, 2001, V.40, p. 7.

Дополнением к этим трём важным статьям стали ещё две, опубликованные через несколько лет в "Journal of Human Evolution". В первой было показано, что, хотя половой диморфизм по размерам клыков у ореопитеков был выражен вполне отчётливо, всё же сравнительно с мартышками, дриопитеками, шимпанзе и прочими обезьянами сопоставимого размера самцы ореопитеков имели не такие уж крупные клыки. Это говорит о пониженной внутривидовой и особенно межсамцовой агрессии, примерно на уровне бонобо – самых миролюбивых и дружелюбных среди современных понгид. А ведь известно, что доброта и взаимопонимание – залог успешного развития.

Несколько позже вышла статья о строении внутреннего уха ореопитека. Его полукружные каналы оказались в целом понгидного строения, не похожими на вариант медленных древолазов. Передний и боковой каналы имеют размеры примерно как у понгид, а задний несколько  увеличен. Это говорит о сильных угловых движениях головы в сагиттальной плоскости, поскольку размер канала увеличивается у быстрых и подвижных видов для большей стабильности, а уменьшается у медленных. Например, у человека передний и задний каналы имеют увеличенные размеры для стабилизации при ходьбе, а вот боковой – маленький, так как боковые движения головы слабые. 

Таким образом, нарисовался замечательный и благородный образ ореопитека: прямоходящая обезьянка с чуткими и ловкими ручками, добрая в душе и только что не разумная.

Все эти прогрессивные особенности, как предполагалось, смогли возникнуть в условиях эндемичной островной экосистемы при ограниченном количестве ресурсов, но и при почти полном отсутствии хищников. Никто не мешал ореопитекам ходить по болотистой земле своего острова, может быть и не совсем прямо, но хоть бы и придерживаясь длинными руками за низкие ветви деревьев и кустарников. Еды, правда, не хватало. Потому ореопитеки развили способность тщательно собирать всё съедобное, усовершенствовав пальцевый захват до точечного. Не совсем, правда, ясно, для чего листоядной обезьяне точечный захват, но листоядность ореопитеков реконструируется по строению челюстей и зубов, а в условиях островов чего не бывает. Например, мыши из ореопитековой фауны имели зубы, вроде бы приспособленные для жевания степной травы, однако ж жили в болотистых лесах; противоречие объясняется, вероятно, опять же отсутствием гнёта хищников и конкуренцией за ограниченные ресурсы (Casanovas-Vilar et al., 2011).

Такой продвинутый образ ореопитека продержался несколько лет.

Удар нанёс Рэндэлл Сасман в 2004 году. Он оспорил почти все признаки, якобы свидетельствующие о способности ореопитека к точечному захвату. 

Самым крупнокалиберным выстрелом Р. Сасмана в адрес сторонников ловкорукого ореопитека стало утверждение, что команда С. Мойя-Солы перепутала целый ряд фаланг. Так, фаланги, считавшиеся проксимальными большого пальца, в действительности являются медиальными фалангами III пальца, исходя как из их тонкой морфологии, так и из относительных размеров. Якобы на спорных фалангах имеется явная раздвоенность основания – для соединения с головкой проксимальной фаланги. Кроме того, проксимальная фаланга большого пальца ни у каких приматов не бывает такой же длины, как проксимальные фаланги других пальцев, а согласно статье 1999 года получается именно так. Наконец, якобы на проксимальных фалангах I пальца человека и шимпанзе имеются следы асимметричного прикрепления косой связки. Вообще, согласно Р. Сасману, ни один исследователь ещё не находил проксимальных фаланг I пальца кисти ореопитеков. Кроме этой путаницы, проксимальная фаланга V пальца была принята командой С. Мойя-Солы за II-ю. Ещё мимоходом Р. Сасман помянул, что на рисунке в статье 1999 года третья плюсневая изображена задом-наперёд.

Дистальная – концевая – фаланга I пальца кисти ореопитека, по мнению Р. Сасмана, вовсе не имеет черт, присущих гоминидам. Её длинная узкая форма аналогична понгидной, а нижняя поверхность сильно разрушена, так что место прикрепления мышцы-сгибателя просто не видно, а рельеф для этого прикрепления не выражен.

Также, Р. Сасман показал, что длина кисти ореопитека была вовсе даже не маленькой, а относительно длины руки даже более длинной, чем у орангутана – самого длиннорукого современного гоминоида. Стоит, правда, учесть, что С. Мойя-Сола с командой считали длину руки относительно размеров тела, а Р. Сасман – относительно длины руки, но вроде разница подходов даёт ещё более впечатляющие результаты, чем кажется, ибо руки у ореопитека длинные, а тело – короткое. 

Впрочем, Р. Сасман заметил, что даже абсолютные цифры, приведённые в статье 1999 года, ошибочны, ненавязчиво и корректно показав, что уважаемые коллеги не умеют считать. 

Кроме того, Р. Сасман указал, что ореопитек имел очень длинные руки и длинные изогнутые пальцы – черты, типичные для древолазящих приматов. Впрочем, стоит сразу отметить, что изгиб фаланг ореопитека, хотя и превышает индивидуальный максимум человека, всё же несколько меньше средней гориллы – самой "прямопалой" обезьяны, находится в самых нижних пределах изменчивости обыкновенного шимпанзе, на нижней границе вариативности бонобо и далеко не достигает минимума орангутана.

Сильным аргументом Р. Сасмана послужило то, что ладьевидная кость запястья ореопитека похожа на орангутанью, поскольку центральная кость к ней не прирастает, что говорит о небольших размерах и малой подвижности большого пальца. У горилл, шимпанзе и человека ладьевидная кость кисти массивная, поскольку срастается с центральной костью, хотя у обезьян это слияние происходит позже, чем у людей. Таким образом, хватательная способность большого пальца ореопитека была очень слабая.

Короче говоря, корректно и очень вежливо Р. Сасман утверждал, что статья С. Мойя-Солы со-товарищи полностью бессмысленна. 

В восемнадцатом веке горячие испанские и итальянские сеньоры стали бы точить кинжалы, в девятнадцатом – перья, в двадцатом – карандаши, но научный прогресс неумолим. Точить компьютерную клавиатуру было бы странно, а потому в двадцать первом веке пришлось точить аргументы. 

В новой статье 2005 года С. Мойя-Сола, М. Кёлер и Л. Рук исчёрпывающе ответили на доводы Р. Сасмана.

Они привели качественные и подробные фотографии спорных фаланг, на которых отчётливо видно, что основания их вовсе не раздвоенные, а потому они не могут быть медиальными. Кроме того, С. Мойя-Сола с коллегами намекнули, что сам ореопитек показывает уважаемому Р. Сасману кукиш, ибо кисть ореопитека Ba#140 залегала в угольном пласте именно в этом положении. Первая пястная напрямую соединяется с проксимальной фалангой кисти, а та – со второй, так что вопрос о их идентификации практически не стоит. Нет путаницы и с длиной костей; разница измерений команды  С. Мойя-Солы и Р. Сасмана практически не заметна на графиках.

II-ю и V-ю фаланги команда С. Мойя-Солы тоже не перепутала, поскольку они имеют закономерно разную длину. По новой реконструкции номера фаланг скелета IGF11778 оказались следующими: III средняя по Susman, 2004 – I проксимальная; IV проксимальная – II проксимальная; IV средняя – III средняя; III проксимальная – слипшиеся III и IV проксимальные.

Наконец, ямка на нижней стороне дистальной фаланги I пальца имеет ненарушенную поверхность и, по утверждению команды С. Мойя-Солы, имеет совершенно явственные следы прикрепления связки длинного сгибателя большого пальца, говорящие о незаурядных способностях к точечному захвату.

От себя добавим, что ералаш с определением костей кисти ореопитека был всегда. Например, в 1973 году в том же Journal of Human Evolution была опубликована статья о находке скелета ореопитека IGF 11778, в которой имеется хорошая фотография скелета и препарированной кисти (Berzi, 1973). На фотографии кисти имеется I-я пястная кость и притом совершенно целая. Правда, на той же фотографии в качестве V-й пястной показана, видимо, проксимальная фаланга, а фрагмент V-й посчитан за II-ю, так что путаницы тут хватает. Показательно, что не только нумерация, но даже число сохранившихся костей различается в разных источниках. В публикации 1973 года на фото скелета пястных и фаланг 14, на фото кисти – 13 (судя по всему, одна дистальная фаланга попала за край кадра); на реконструкции команды С. Мойя-Солы 1999 года – 17 костей, а на реконструкции Р. Сасмана 2004 года их 16, но кусок 17-й, вероятно, прилеплен сбоку к одной из проксимальных фаланг. 

Р. Сасман не задержался с ответом. Его богатая и чрезвычайно обильная анатомическая аргументация должна была не оставить сомнений, что автор сей аргументации является крупнейшим специалистом в данной области, а спорные фаланги всё же – медиальные.

Помянуто и раскритиковано было предполагавшееся сходство кисти ореопитека с кистью африканского Nacholapithecus. Опять упор шёл на расположение и следы прикрепления косой связки, которых нет на фалангах. Подробно был рассмотрен вопрос об ориентации соединения II пястной и головчатой костей. Р. Сасман указал, что скошенное проксимо-латеральное соединение встречено у Oreopithecus, мартышкообразных, Australopithecus и человека, а потому не может отражать способность к точечному захвату. Более того, такая ориентация сустава имеется и в кисти колобусов, у которых большой палец вообще редуцирован. У австралопитеков вариант промежуточен между шимпанзе и человеком.

Относительно ямки на нижней стороне дистальной фаланги Р. Сасман указал, что она, судя по всему, тесным образом связана со способностями изготовления каменных орудий, поскольку встречается только у гоминид, эти орудия делавших. Дотошно было разобрано единственное возможное исключение – фаланга Stw 294 из Стеркфонтейна. Эта фаланга ранее поминалась как кость Australopithecus africanus, имеющая пресловутую ямку, но Р. Сасман показал, что кость вполне может происходить из более позднего слоя, в котором встречены кости Homo habilis.

Ещё раз речь шла о длине фаланг и их изгибе, о форме таза, который у ореопитека по комплексу параметров более всего похож на орангутаний... Впрочем, что касается таза, его форма у ореопитека своеобразна настолько, чтобы можно было утверждать разные вещи. С одной стороны, подвздошная кость действительно широкая и низкая, несколько похожая на гоминидную. С другой стороны, пропорции всей тазовой кости крайне вытянутые, сопоставимые с орангутаньим состоянием. 

Наконец, много раз поминавшиеся обоими сторонами в качестве авторитетов М. Марзке и М. Шревсбари издали статью, в которой пояснили, что ямка на основании дистальной фаланги I пальца никак не связана с расположением и размером связки длинного сгибателя большого пальца, поскольку в любом случае связка крепится дальше – на всякого рода бугорках и гребешках (что, кстати, сказано и в любом анатомическом атласе), а ямка, когда имеется, заполнена окружающими тканями или жировой подушечкой. Ямка бывает выражена у самых разных приматов и ничего не говорит о способностях кисти. 

Таким образом, бурный спор, кипевший годами, частично не имел смысла. 

Попутно авторы вспомнили и другие примеры, когда уважаемые всем мировым сообществом авторы связывали большие размеры ямки с сильным развитием длинного сгибателя – статьи Р. Сасмана о парантропах, Д. Риклана о африканских австралопитеках, Э. Тринкауса – о шанидарских неандертальцах и даже собственную – статью М. Марзке об эволюции точечного захвата.

Во второй части статьи М. Марзке и М. Шревсбари убедительно показали, что асимметричность прикрепления косой связки большого пальца никак не может быть показателем принадлежности проксимальной фаланги этого пальца, поскольку связка крепится на кость не в тех местах, что были показаны в статье Р. Сасмана, дистальной частью соединяется с суставной сумкой, вообще не оставляет на кости никаких следов и имеется далеко не у всех приматов.

Авторы отметили, что из информации и рисунков, приведённых в статьях и С. Мойя-Солы, и Р. Сасмана, невозможно сделать вывод о принадлежности спорных фаланг к проксимальным большого пальца или медиальным других пальцев.

В заключение М. Марзке и М. Шревсбари посетовали, что существует крайне мало исследований, в которых бы реально рассматривались взаимоотношения скелетных и мышечных структур, хотя далеко идущие эволюционные выводы готовы делать все. Учите анатомию, господа! 

Какова же мораль всей этой истории? 

Стоит напомнить, что все специалисты, упоминавшиеся нами – ведущие антропологи и палеоприматологи планеты. Они собственноручно искали и чистили окаменевшие останки, препарировали мышцы современных обезьян и людей, годами искали тонкие закономерности во взаиморасположении и развитии всяческого рода шероховатостей и малейших неровностей костей. Откуда же взялась столь впечатляющая разница в выводах, большой спор из-за малых бугорков? Причина проста: реальность сложна! МЫ МНОГОГО НЕ ЗНАЕМ! Но именно благодаря подобного рода историям в науке выкристаллизовывается ЗНАНИЕ. Противоречия будят мысль и вызывают оппонентов на новые изыскания, всё более тщательные и глубокие. Ошибки выявляются и замечательно, что выявляют их всё те же самые учёные, а отнюдь не те, кто готов, ничего не делая, говорить о бестолковости учёных. 

Не так много людей занималось анатомией приматов и ореопитеков. Слишком мало останков ореопитеков дошло до нас, очень уж сплющены и деформированы эти кости в угольных толщах.

Ситуация с нашими современными знаниями об ореопитеках несколько напоминает ситуацию со знаниями о неандертальцах в конце XIX века или об австралопитеках до 1940-х годов.

Пока неандертальцы были известны по паре неполных черепов и одному-двум скелетам, да ещё частично патологичным, чего только не говорилось о них! Ведущие медики и антропологи утверждали самые невероятные с нынешней точки зрения вещи. Чего стоит одна только байка о русском казаке-микроцефале, умершем в пещере в погоне за Наполеоном! А ныне? Известен даже цвет волос некоторых неандертальцев!

А как встретил научный мир сообщение Р. Дарта об  открытии древнейшего прямоходящего существа в 1925 году? Вплоть до открытий в Восточной Африке в 1970-х годах большинством учёных австралопитеки признавались лишь боковой ветвью эволюции (в целом, обоснованно, ведь речь шла о южноафриканских формах). Когда же данных стало достаточно, были пересмотрены коллекции скелетов людей и обезьян, проведены корректные сравнения и дополнительные исследования по биомеханике, геологии, палеофаунистике и множеству прочих дисциплин, австралопитеки заняли своё прочное место в ветвях эволюционного древа жизни.

Учёным свойственно сомневаться. Сомнения и споры – неотъемлемая часть процесса научного познания. Без них наука догматизируется и превращается в религию. Учёные ОБЯЗАНЫ сомневаться и спорить, брать под сомнение всё новое и всё старое. Любое новое знание ставится под знак вопроса и многие знаки вопроса, иначе не избежать ошибок.

 

...А как же ореопитек? Ходил ли он на двух ногах? Брал ли пищу кончиками пальцев или сгребал всей ладонью? Будущее покажет, каким было прошлое.

История спора не закончена, и в научных лабораториях по-прежнему раздаётся напряжённый скрип...


Интересно

Иезуит Акоста, живший в Южной Америке, был удивлён, обнаружив животных, обитающих только в этой части света, в то время как все они должны были быть с горы Арарат. Это особенно удивительно в случае с ленивцем, который столь медли­телен в своих проявлениях, что вряд ли смог бы достичь Южной Америки за то время, которое прошло после потопа. Конечно, моряки могли завезти разных необычных животных из Старого света, но достопочтенный Отец так не думал, в частности в случае с ужас­ной акацией, обладающей невыносимым запахом.

Catalog gominid Antropogenez.RU