Главные вопросы эволюции человека по Вилейануру Рамачандрану

Для учёного было бы слишком самонадеянно отрицать, что все ещё остаются без ответа многие важные вопросы эволюции человеческого сознания и мозга. Главными в моем списке являются следующие:

1.Человеческий мозг получил почти современные размеры и, возможно, современные мыслительные способности около 300 тысяч лет назад. Однако многие черты, которые мы рассматриваем как исключительно человеческие: такие как производство орудий, добывание огня, искусство, музыка и, возможно, даже полностью оформившийся язык появились лишь значительно  позже,  около  75  тысяч  лет  назад.  Почему?  Что  делал  мозг  во  время  этого долгого инкубационного периода? Почему понадобилось столько времени для того, чтобы реализовался его скрытый потенциал, и почему он реализовался столь внезапно? Учитывая то, что естественный отбор может отбирать лишь выраженные способности, а не скрытые, как  весь  этот  скрытый  потенциал  приобрёл  первостепенное  значение?  Я  назову  это «проблемой Уоллеса» в честь натуралиста Викторианской эпохи Альфреда Рассела Уоллеса, который первым выразил её в ходе дискуссий о происхождении языка: самые  неразвитые  дикари  с  минимальным  словарным  запасом  имеют  способность произносить большое число разнообразных членораздельных звуков и применять их к почти бесчисленному количеству модуляций и форм слов, которая ничуть не ниже, чем у высших европейских рас.

Инструмент развился задолго до потребностей его обладателя.

2. Грубые олдувайские орудия, сделанные всего несколькими ударами по камню, чтобы получить  неровный  острый  край,  возникли  2,4  миллиона  лет  назад  и  были,  вероятно, сделаны Homo habilis, чей мозг занимал среднее по размеру положение между шимпанзе и современным человеком. Ещё через миллион лет эволюционного застоя начали появляться эстетически привлекательные симметричные орудия, что отразило стандартизацию техники производства. Это потребовало смены твёрдого молотка на мягкий, возможно, деревянный молоток  в  процессе  производства  орудия,  чтобы  добиться  гладкого,  а  не  зазубренного  и неровного  края.  И  наконец,  изобретение  стандартных  сборных  орудий  сложных симметричных двусторонних орудий, оснащённых рукояткой, произошло лишь двести тысяч лет  назад.  Почему  эволюция  человеческого  сознания  перемежалась  этими  относительно внезапными  подъёмами  в  изменении  технологии?  Какова  была  роль  использования инструментов в формировании познавательных способностей человека?

3. Почему  имел  место  внезапный  взрыв,  который  Джаред  Даймонд  в  своей  книге «Ружья,  микробы и  сталь»  назвал  «великим  скачком»  в  усложнении  интеллекта  около шестидесяти  тысяч  лет  назад?  Именно  тогда  возникли  и  широко  распространились наскальная  живопись,  одежда  и  искусственные  жилища.  Почему  эти  резкие изменения произошли именно в тот момент, хотя мозг достиг своих современных размеров почти за миллион лет до того? Это снова проблема Уоллеса.

4. Людей  часто  называют  «макиавеллиевскими  приматами»,  ссылаясь  на  нашу способность предугадывать поведение других людей и перехитрять их. Почему нам, людям, так хорошо удаётся читать намерения друг друга? Есть ли в нашем мозге специальный отдел или  участок  для  модели  чужого  сознания,  как  предполагали  когнитивные  нейробиологи Николас  Хэмфри,  Ута  Фрит,  Марк  Хаузер  и  Саймон  Барон – Коэн?  Где  находится  этот участок и когда он развился?

Есть ли он в какой-либо рудиментарной форме у обезьян и высших приматов и, если да, что сделало нашу область мозга гораздо более сложной, чем у них?

5. Как  развился  язык?  В  отличие  от  таких  человеческих  атрибутов,  как  юмор, искусство, танец и музыка, значение языка для выживания очевидно: он позволяет сообщать наши  мысли  и  намерения.  Но  вопрос  о  том,  как  такая  экстраординарная  способность появилась, приводил в тупик биологов, психологов и философов, по крайней мере со времён Дарвина. Проблема заключается в том, что человеческий голосовой аппарат намного более сложен,  чем  у  любого  другого  примата,  но  без  соответствующих  развитых  языковых областей человеческого мозга столь тонкий артикуляционный аппарат  сам по себе был бы бесполезен. Так как же последовательно развивались эти два механизма, включающие в себя столь  большое  количество  связанных  друг  с  другом  высокоразвитых  частей?  Следуя  за Дарвином,  я  предполагаю,  что  наш  голосовой  аппарат  и  наша  замечательная  способность модулировать голос развились преимущественно для эмоциональных криков и музыкальных звуков во время ухаживания у ранних приматов, включая наших предков – гоминини. Как только произошло это развитие, мозг, особенно левое полушарие, мог начать использовать это для языка.

Вилейанур С. Рамачандран. Мозг рассказывает. Что делает нас людьми. М., "Карьера Пресс", 2012.