Согласно исторической концепции расы, выдвинутой В.В. Бунаком, расы не являются стабильными, а представляют собой меняющиеся во времени категории (Бунак, 1938). Эти изменения более чем очевидны в современном быстро меняющемся мире с его массовыми миграциями и метисацией всех возможных расовых типов в обширных зонах контактов, как естественных, так и искусственных, например, в гигантских мегаполисах. Тем не менее, комплексы расовых признаков позволяют достаточно отчётливо различать несколько основных значительных группировок человечества – больших рас. Опуская длинную историю расоведения, пропуская бесконечные дебаты специалистов и учитывая терминологическое изобилие, можно констатировать, что даже самые первые расовые классификации не слишком отличаются от самых современных. Как и прежде, по суммарному комплексу признаков человечество делится всего на несколько больших рас – от трёх до пяти.

Расовые признаки включают сотни черт строения человека, имеющих наследственную природу, достаточно большую изменчивость и минимально зависящих от влияния окружающей среды. Для нашей цели, из них, впрочем, приходится исключить подавляющую часть, как неопределимую на ископаемых останках (можно надеяться, что неопределимую сейчас, но потенциально определимую в недалёком будущем, с развитием генетики и изучением ДНК из древних находок).

Исследование ископаемых рас сталкивается с традиционными проблемами палеоантропологии: недостаток материалов и слабая изученность имеющихся материалов. Первая из них выражается в том, что известные находки, как правило, изолированы во времени и пространстве. Для верхнего палеолита почти нет сколь-нибудь представительных серий.

Одной из существенных и доныне не решённых проблем является само существование рас в доголоценовые времена. Существуют, как водится, две крайние точки зрения с промежуточными вариантами.

Мнение о том, что расы в том или ином виде существовали всегда, с одной стороны, подтверждается значительными различиями ископаемых черепов, с другой – тоже имеет недостатки. Во-первых, уже несколько раз упоминалось, что зачастую в одном древнем местонахождении мы имеем черепа, которые формально можно отнести к разным расам. Конечно, можно объяснять это индивидуальной изменчивостью, смешанными браками или переходом индивидов из группы в группу, но в таком случае неясно, как же тогда, при такой лёгкости смены группы, сохранялась значительная расовая разница между этими группами?

Древнейшие находки в Африке, часто определяемые как сапиенсы: черепа из Ндуту (350 – 500-600 тыс.л.н.), Нгалоба LH 18 (110-130 – 200-370 – 490 тыс.л.н.) и Эяси (древнее 130 тыс.л.н.) в Танзании, Гуомде (270-280 тыс.л.н.) в Эфиопии, Элие-Спрингс в Кении (200-300 тыс.л.н.), Флорисбад (259 тыс.л.н.) в Южной Африке.

Гораздо более сапиентен и сохранен, нежели все предыдущие, череп Назлет Хатер 2 из южного Египта. Его датировка колеблется от 30 до 45 тыс.л.н., по разным данным может быть 33, 37 или 38-45 тыс.л.н. (обзор мнений см.: Дробышевский, 2010в).

Более поздние находки в Африке представляют в целом современную картину расовых ареалов.
Однако, прежде чем начинать оценивать конкретные находки, полезно задаться вопросом: какой, собственно, комплекс признаков может считаться негроидным и негрским? Чем он отличается от прочих? Удивительно, но очень мало кто подробно изучал этот вопрос.

В голоценовых местонахождениях Западной, Центральной, отчасти Северной, Восточной и Южной Африки мы встречаем обычно уже типичное негроидное население. Примеров тому довольно много и перечислять все нет большой необходимости.

Происхождение центральноафриканской или пигмейской расы привлекало многих исследователей, хотя догадок тут было, наверное, больше, чем фактов. Например, в прошлом часто утверждалось, что пигмеи представляют собой некий очень древний вариант, едва ли не предковый для всего человечества. Свидетельства освоения тропических дождевых лесов Африки относятся ко времени более 30-34 тысяч лет назад (стоянки Мосуму в Экваториальной Гвинее и Нджюни в Камеруне (Mercader et Marti, 2000)), а возможно – до 200-300 тысяч лет.