Одной из существенных и доныне не решённых проблем является само существование рас в доголоценовые времена. Существуют, как водится, две крайние точки зрения с промежуточными вариантами.
Согласно одной полярной версии, рас в верхнем палеолите и ранее просто не было, они сформировались уже в голоцене. Широкоизвестна много раз цитировавшаяся концепция В.В. Бунака о существовании в верхнем палеолите "краниологического полиморфизма", выражающегося в наличии разнородных индивидов в пределах каждой отдельной популяции (Бунак, 1959, 1966, 1980). Противоположная версия – расы существовали во все времена, хотя не обязательно были похожи на современные, сейчас мы наблюдаем просто один из вариантов расовой картины. Как ни странно, эта версия может быть связана тоже с именем В.В. Бунака, поскольку именно он обосновал историческую концепцию расы, согласно которой "раса есть историческая категория" (Бунак, 1938).
Сложение рас в более-менее поздние времена на современном уровне может быть обосновано двояко. Во-первых, почти всеми признаваемое африканское моноцентрическое происхождение вида Homo sapiens предполагает возникновение вида на сравнительно ограниченной территории, хотя бы это и была вся Африка. Таким образом, первоначальные популяции Homo sapiens наверняка были в расовом отношении довольно однородными, тем более, если учитывать построения генетиков, расчитывающих наличие в прошлом периодов резкого сокращения численности и вариабельности – "бутылочных горлышек". Выход же из Африки, привёдший к появлению всех прочих рас, кроме негроидной, по всем данным, был первоначально осуществлён очень немногочисленной группой людей из Восточной Африки, скорее всего – древними негроидами или предками восточноафриканской расы. Выход доныне точно не датирован, генетики в последнее время обычно называют дату 80 тысяч лет назад, палеоантропологические и археологические данные говорят о достоверном появлении сапиенсов за пределами Африки только ко времени от силы 45 тысяч лет назад или чуть раньше. В любом случае, все внеафриканские расы должны были появиться за эти четыре-пять десятков тысяч лет. Проблема, правда, в том, что даже древнейшие внеафриканские сапиенсы уже заметно различаются и далеко не всегда похожи на негроидов. Может, это следствие расовообразовательных процессов, шедших от 80 до 45 тысяч лет назад – в промежуток, гипотетически предсказанный, но не обоснованный реальными находками. Таким образом, моноцентрическое происхождение вида не даёт строгого обоснования появления рас лишь позже верхнего палеолита, ибо расселение произошло, возможно, до его начала.
Другим образом позднее сложение рас можно обосновать, исходя из представления о популяционной обусловленности рас. Согласно общепризнанному определению, раса – это популяция или (чаще) группа популяций, имеющая общую историю возникновения на определённом ареале и отличающаяся набором биологических наследуемых признаков (или просто – генетическим своеобразием). Из этого можно сделать вывод, что современные так называемые "большие" расы – просто сильно размножившиеся популяции, которым повезло с местом жизни – климатом, ресурсами, соседями (мысль не моя). В глубокой же древности, когда процессы изоляции преобладали, своеобразие малочисленных групп могло сравнительно быстро доходить (хотя бы только из-за генетико-автоматических процессов типа генного дрейфа и эффекта основателя) до таксономического уровня "больших" рас. Впрочем, хронологическая стабильность таких рас должна была бы быть невеликой из-за малой численности. И этих резко различных рас могло быть великое множество даже на довольно ограниченных территориях. Когда мы находим такие различающиеся черепа, мы воспринимаем это как "верхнепалеолитический краниологический полиморфизм". Сложение же современных "больших" рас, имеющих огромный ареал и численность, должно быть связано с получением какими-то из первоначальных мелких популяций неких явных преимуществ. Такие преимущества вряд ли были биологическими, скорее они должны быть социальными и технологическими.
Первое и очевидное, что приходит в голову – появление производящего хозяйства, земледелие, скотоводство, государственное централизованное устройство с хотя бы как-то организованной армией, желательно – металлургия, жизнь в крупных долговременных поселениях уровня селища и выше. А все эти "достижения цивилизации" появляются лишь в голоцене. Группы, получившие перечисленные усовершенствования, могли успешно вытеснять и истреблять много мелких разрозненных популяций с примитивным типом организации, что мы и знаем из истории. Количество рас сокращалось, а расовые признаки "продвинутых" популяций быстро распространялись в пространстве и численности, создавая современную расовую картину. Такой сценарий объясняет позднее – голоценовое – сложение рас и выглядит вроде бы достоверным, но есть НО. Сложность в том, что среди современных рас есть примеры значительной расовой однородности, сложившейся без каких-либо из перечисленных "вершин цивилизации".
Конечно, на первом месте тут австралийские аборигены. До контактов с европейцами они имели самую примитивную культуру на планете (за исключением родственных им тасманийцев) и были в то же время одной из самых однородных рас. Об их однородности лучше всего говорит тот факт, что до сих пор никому не удалось чётко и объективно выделить в австралоидной расе какие-то варианты. Описанные мюррейский и карпентарийский типы, даже при признании их реальности, отличаются друг от друга весьма слабо; лишь третий – барриноидный – тип имеет более явную специфику; однако провести внятную географическую границу между этими типами практически невозможно. Великая расовая однородность австралийских аборигенов, что замечательно, обеспечивалась, кроме отсутствия резких географических барьеров, как раз низким уровнем социальной стратификации. У аборигенов даже не было племён в общепризнанном значении. Брачные связи ограничивались ближайшими соседями, но в целом система брачных контактов охватывала фактически весь континент, способствуя сглаживанию расовых отличий. Барьеры между группами были фактически лишь лингвистическими, а таковые никогда и никого на планете не удерживали от заключения браков (я не хочу сказать, что аборигены никак не отделяли себя от соседних групп, но у них не было племён, каст, богатых и бедных, "высших" и "низших").
Другими примерами широкого распространения довольно расово-однородных популяций, имеющих низкий цивилизационный уровень, могут служить бушмены и готтентоты Южной Африки, меланезийцы, а также индейцы обеих Америк. Конечно, можно возразить, что в Австралии и Африке нет значительных географических барьеров, кои могли бы способствовать изоляции, в Америку люди попали сравнительно недавно и потому расовая дифференциация не зашла далеко, а меланезийцы, как-никак, достигли уровня производящего хозяйства. Однако, существуют примеры обратного рода. В Индии высокая древняя культура и цивилизация скорее способствовали ВОЗНИКНОВЕНИЮ массы расовых вариантов вследствие одной только кастовой изоляции. В отсутствие географических препятствий (более того – в пределах одного населённого пункта!) и потенциально равном социокультурном уровне расы существуют тысячи лет в практически полной изоляции. Таким образом, предположение о связи сложения современной расовой картины с социокультурными, хозяйственными и цивилизационными аспектами демографии, как минимум, сталкивается с массой сложностей и исключений.