Ископаемые находки полинезийцев
Палеоантропологические находки в Океании крайне немногочисленны и чаще фрагментарны, а те, что есть – чаще слабо изучены (Pietrusewsky, 2001).
Это ряд скелетов с Фиджи (Houghton, 1989a; Nunn, 2007; Nunn et al., 2003; Pietrusewsky, 1985, 1989a; Pietrusewsky et al., 1997), фрагменты с островов Муссау (Kirch et al., 1989) и Ватом (Pietrusewsky, 1989b) на севере архипелага Бисмарка, два скелета с Новой Каледонии (Pietrusewsky et al., 1998; Valentin, 2003) и два – с Тонга (Poulsen, 1987). Проблема в том, что самым представительным сравнимым элементом скелета оказывается нижняя челюсть – явно не идеальный объект для расогенетических построений, хотя бы в силу очевидной зависимости признаков от среды, в основном от типа питания и, соответственно, функциональной нагрузки. Вторая проблема: имеющиеся костные останки носителей лапита относятся ко временам, когда Полинезия уже заселялась, то есть мы исследуем не предков, а синхронное или даже более позднее население той же культуры, но иной территории.
Не стоит объяснять, что идентичность культуры не равна идентичности антропологического типа. Тем не менее, мы имеем что имеем.
Основным выводом может быть тот, что создатели древнейшей культуры лапита, чьи останки известны с Фиджи, острова Ватом и Новой Каледонии, отличаются от современных полинезийцев (Pietrusewsky, 1996). Не помогло и определение ДНК, выделенной из древних останков носителей культуры лапита (Hagelberg et Clegg, 1993), поскольку эти результаты неоднозначны и подверглись критике (Matisoo-Smith, 2007).
Древнейший из относящихся к культуре лапита – скелет из Натунуку на Вити Леву на Фиджи – имеет датировку около 3 тыс.л.н. (Pietrusewsky, 1985, 1989a). Он принадлежал старому мужчине, потерявшему при жизни половину зубов. От черепа осталось слишком мало для расовой диагностики.
Фрагмент нижней челюсти, тем более капитально деформированный полным зарастанием самых крупных альвеол – тоже не лучший объект для суждений о расе её обладателя.
Размеры челюсти вполне умеренные, кроме очень малых высот симфиза и тела, объясняемых в основном резорбцией из-за потери зубов; впрочем, эта особенность типична и для других носителей культуры лапита. Челюсть отличается своей укороченностью и расширенностью, что, в общем-то, не отличает её от меланезоидов и многих полинезийцев. От большинства меланезоидов заметное отличие состоит в малой разнице мыщелковой и угловой ширины. Размеры и пропорции восходящей ветви вполне средние для человечества в целом и Океании в частности. Многомерные анализы показали специфичность челюсти из Натунуку, примерно равно близкой к челюстям меланезоидов, полинезийцев и микронезийцев. По размерным характеристикам сближение больше с меланезоидами, по описательным – с полинезийцами. Изолированные верхние зубы довольно велики и схожи по размерам с полинезийскими. Посткраниальные кости массивны и длинны, так что рост индивида был довольно большой – около1,7 м, что скорее соответствует полинезийским стандартам. Однако, пропорции конечностей – ноги относительно удлинены – меланезоидные. По целому ряду черт из полинезийцев к человеку из Натунуку ближе всех оказываются маркизцы; можно интерпретировать этот факт как свидетельство сохранения архаичных черт в изоляции на Маркизских островах, но вероятнее случайное совпадение.
Около деревни Ялоби на острове Вайя на Фиджи был найден самый целый из описанных для культуры лапита скелет (Pietrusewsky et al., 1997). Его возраст – 2,7 тыс.л.н.; принадлежал он старому мужчине. Находка включает череп с лицевым отделом. Череп короткий, узкий, но высокий, а потому мезокранный на грани брахикрании, резко гипсикранный и гипсистенокранный. Наименьшая ширина лба умеренна, а наибольшая – мала, так что лоб в передней части относительно расширен. Надбровье развито довольно слабо. Лицо средневысокое, умеренно широкое на верхнем и широкое на среднем и нижнем уровнях, но с очень коротким основанием, а потому мезенное и резко ортогнатное. Горизонтальная профилировка специфична: на верхнем уровне лицо профилировано сильнее многих европеоидов, а на нижнем уплощено так же сильно, как у монголоидов; не исключено, что тут сыграла роль посмертная деформация, поскольку сохранилась лишь половина лица, а вторая была реконструирована. Глазницы высокие и очень широкие, мезоконхные. Межглазничное пространство широкое, умеренно профилированное. Нос широкий и очень высокий, мезоринный с уклоном в лепторинию. Подносовой край острый, что на Фиджи обращает на себя внимание. Скуловые кости уплощены, развёрнуты вперёд, с массивным лобным отростком; подглазничное пространство довольно высокое. Альвеолярный отросток верхней челюсти был, видимо, высоким, а нёбо – очень маленьким. Размеры и особенности зубов в целом вписываются в границы известной для носителей лапита изменчивости. Рост человека из Ялоби был высоким.
Конфигурация черепа из Ялоби чрезвычайно резко – практически по всем параметрам – отличается от варианта, типичного для современных фиджийцев.
Вместе с тем, часть размеров и пропорций весьма близка к таковым у людей с островов Ватом и Тонгатапу. Из современных людей близкие комплексы имеются у жителей Восточной и Юго-Восточной Азии (Pietrusewsky et al., 1997). Человек из Ялоби ничем не отличается от индонезийцев, но – за исключением малой длины мозговой коробки – весьма похож и на современных полинезийцев, вполне вписываясь в рамки их индивидуальной изменчивости.
Скелеты восьми людей, найденные около деревни Ракивал на острове Ватом на севере архипелага Бисмарка, имеют датировку 2,7 тыс.л.н. (Petchey et Green, 2005). Останки весьма фрагментарны, зато хорошо описаны (Houghton, 1989b; Pietrusewsky, 1989b). Обломки черепа и целые нижние челюсти сохранились только у мужчин из погребений 3 и 6, имеются также четыре фрагмента нижних челюстей. На лобной кости наибольшая ширина крайне мала, наименьшая – средняя, а биорбитальная – большая; такое удивительное сочетание позволяет заподозрить ошибку; судя по фотографии находки, достоверно лишь второе измерение. Межглазничная ширина очень большая. Ширина носа средняя. Верхние челюсти очень длинные, с резко выраженным альвеолярным прогнатизмом. Нижние челюсти очень коротки и очень широки, некоторые "рокерского" типа, со слабо выраженными подбородочными выступами, с абсолютно невысокими, а также абсолютно и относительно тонкими телами, с огромными, вертикально ориентированными восходящими ветвями, сильно расходящимися кверху. Зубы очень маленькие; резцы слабо-лопатообразные. Посткраниальные кости грацильны; рост был высокий.
Расовое родство по столь скудным данным не может быть надёжно установлено.
В масштабе океанийских групп люди с острова Ватом занимают изолированное положение, более всего сближаясь с меланезоидами и полинезийцами, что вполне закономерно, но малоинформативно. Новейшие палеоантропологические находки с острова Ватом не описаны (Bioarchaeology..., 2010).
Скелет, черепная коробка и нижняя челюсть женщины со стоянки культуры лапита Коне на Новой Каледонии датируются 2,5 тыс.л.н. (Pietrusewsky et al., 1998). Череп умеренной длины, очень узкий и, вероятно, высокий; гипердолихокранный. Наименьшая ширина лба мала, а наибольшая – очень мала, затылок тоже очень узкий. Надбровье развито умеренно, хотя скуловые отростки лобной кости утолщены. Лицо в верхней части узкое. Нижняя челюсть умеренной длины, но очень узкая. Симфиз и тело средней высоты, но тонкие. Восходящие ветви средней высоты, абсолютно и относительно широкие. Зубы маленькие и лопатообразные. Черепная коробка весьма отличается от черепа из Ялоби, будучи одновременно схожей с черепами восточных меланезоидов. В то же время, нижняя челюсть из Коне аналогична челюстям других носителей культуры лапита.
Судя по фрагменту черепа с Тонгатапу на Тонга, нос был умеренной ширины. Нижняя челюсть похожа на таковую с острова Ватом укороченностью, расширенностью, массивностью, слабым выступанием подбородочного выступа, низким и очень тонким телом с выпуклым нижним краем, резко расширенными пропорциями и вертикальной ориентацией восходящей ветви (Pietrusewsky, 1989b).
Две нижние челюсти из Лакеба на острове Лау на Фиджи (2,5-3 тыс.л.н.) в целом имеют тот же комплекс признаков, за исключением чуть большей массивности тела, умеренной ширины восходящей ветви и очень небольших размеров зубов (Houghton, 1989a).
Примерно к тому же времени – около 3 тыс.л.н. – относятся 82 скелета из Теума на острове Эфате на Вануату. Большинство скелетов не имеют голов, найдено только четыре черепа, из коих три лежали на груди старого мужчины. Они пока описаны крайне недостаточно (Bedford et al., 2006; Bentley et al., 2007; Bioarchaeology..., 2010; Hayes et al., 2009; Kinaston et al., 2009).
В расоведческом смысле известно, по сути, только о существовании этих материалов.
Практически то же самое можно сказать о восемнадцати скелетах с острова Урипив около Эфате в Вануату (часть из которых относится к культуре лапита, а часть – к пост-лапита с размахом датировок 2,2-3,1 тыс.л.н.; Bedford et al., 2011; Bioarchaeology..., 2010), о шести скелетах с острова Вао на Вануату (лапита и пост-лапита, около 1,9-2,8 тыс.л.н.; Bedford et al., 2011), о скелете с пляжа Наитабале на острове Мотурики на Фиджи, найденном в слое с керамикой лапита и имеющем датировку 2,8-3 тыс.л.н. (Nunn et al., 2007), а также шестнадцати скелетах из Боурева на Вити Леву на Фиджи – 550 лет до н.э. (Nunn, 2007). Про Наитабале известно только то, что череп брахикранный и пентагоноидный, со слабым надбровьем, но толстым сводом, его лицо сильно уплощено в целом и в области носа, а нижний край тела нижней челюсти слабо выпуклый; про Боурева – что они "массивнее и крупнее современных жителей той же области".
Останки из четырёх местонахождений на островах Муссау, расположенных северо-западнее Новой Ирландии, описаны достаточно подробно (Kirch et al., 1989), но слишком фрагментарны. Их возраст 1600-500 лет до н.э. Особенности зубов несколько ближе к таковым у индонезийцев, нежели меланезоидов. Нижняя челюсть, найденная тут, имеет самые средние размеры.
Насколько можно судить по этим единичным находкам, носители культуры лапита с разных островов были родственны между собой. Схожи как краниологические признаки, так и особенности посткраниального скелета. Например, все люди культуры лапита имели высокий рост, удивительно мало изменчивый – 170-180 см для мужчин и 155-164 см для женщин.
Замечательно, что такой комплекс обнаруживается не только и не столько в собственно Полинезии, но сначала – за её пределами, на Фиджи и даже архипелаге Бисмарка.
В Сигатока на Фиджи найдены 63 скелета, относящиеся ко времени пост-лапита – около 180 г.н.э. (Best, 1989; Visser et Green, 1999). Несмотря на кажущуюся многочисленность находок, более-менее целых костей весьма немного. Сравнение нижних челюстей и общих размеров скелета из Сигатока, Меланезии, Полинезии и стоянок лапита показывает, что первые имеют самые крупные размеры, занимают обособленное положение, но всё же несколько ближе к людям культуры лапита, во вторую очередь – к современным полинезийцам и лишь в третью – современным фиджийцам и прочим меланезоидам. Таким образом, исчезновение керамики лапита на Фиджи не сопровождалось мгновенной сменой населения. Меланезоидное население появилось на этом архипелаге уже в нашей эре.
Фрагменты костей, найденные около деревни Баун на острове Лоу в провинции Манус Папуа–Новой Гвинеи, сопровождались керамикой, отличной от лапита. Однако, датировка – 2,1 тыс.л.н. – соответствует поздним стадиям лапита на других островах, так что сравнение с рассмотренными выше материалами небызынтересно. Фрагмент нижней челюсти почти досконально – в пределах одного-двух миллиметров – похож на один из обломков с острова Ватом, да и от остальных отличается весьма незначительно, в пределах индивидуальной изменчивости. Единственная существенная "нелапитская" особенность человека из Баун – крупные размеры зубов.
Скелет женщины из Мангалилию на острове Эфате на Вануату относится к ранней культуре мангааси и имеет датировку 1,8-2,4 тыс.л.н. (Valentin et al., 2005) – время исчезновения культуры лапита. Замечательно, что на черепе ярко выражены меланезоидные черты: он длинный, узкий, но высокий, долихокранный, лоб узкий, надбровье выступает сильно, но визуально выражено нерезко, лицо среднеширокое и, видимо, невысокое, глазницы высокие абсолютно и относительно, межглазничное пространство широкое и слабопрофилированное, носовые кости короткие, нос низкий и широкий, хамеринный, скуловые кости грацильные, альвеолярный отросток верхней челюсти высокий, альвеолярный прогнатизм выражен в чрезвычайной степени. Посткраниальный скелет грацильный, рост был вполне средний. Согласно авторам первоописаний, женщина из Мангалилию близкородственна пре-неолитическим индонезийцам (Shing et al., 2003) или особенно схожа с людьми из Коне на Новой Каледонии, а также близка к фиджийцам и тонганцам (Valentin et al., 2005). Сопоставление с тонганцами, как кажется, оправдано лишь в том смысле, что все океанийцы родственны на общемировом фоне: параметрами мозговой коробки и крайним прогнатизмом женщина из Мангалилию диаметрально отличается от представителей тонго-самоанского типа. Таким образом, можно предположить, что смена культуры лапита на следующую на острове Эфате сопровождалась сменой населения – "протополинезийского" на меланезоидное.
Поздняя – 1250-1600 гг.н.э. – серия скелетов из Наму с острова Тумако в северо-восточной части Соломонового архипелага обращает на себя внимание целым рядом особенностей (Houghton, 1996, n.d.; Whitehead et al., 1986).
Важно, что остров находится в сердце Меланезии, но там, где ныне есть полинезийские колонии.
Черепа из Наму заметно отличаются как от типичных меланезоидных, так и от полинезийских: они округлы, с грацильными лицами, маленькими скулами и челюстями. Описательные признаки более-менее совпадают с полинезийскими – "рокерская" нижняя челюсть, лопатообразные резцы, большая частота бугорока Карабелли, – но мало отличны и от меланезоидных. Сравнимый элемент – нижние челюсти – диаметрально отличаются от принадлежащих носителям культуры лапита в общеокеаническом масштабе. Рост людей из Наму был очень большим – едва ли не максимальным в Океании. Особенности ДНК соответствуют полинезийским вариациям, но не меланезоидным. Как воспринимать такой комплекс – непонятно. По всей видимости, люди из Наму представляют один из вариантов действия генетико-автоматических процессов с закономерным сложением специфичного варианта. Подобные же процессы и механизмы могли работать при возникновении полинезийской расы, хотя итоговый облик оказался совершенно иным.
Такая же ситуация сложилась и на островах Каниет, расположенных как раз на пути предполагаемой миграции лапита – севернее Новой Гвинеи. Тип жителей этих островов специфичен – брахикранный, крайне узколицый и ортогнатный. Жители Каниет резко отличаются от всех индонезийцев, но по всем своим специфическим чертам уклоняются как раз в их сторону в сравнении со "стандартными" меланезоидами. Они могут рассматриваться как пример возникновения специализированных, в некоторой степени, возможно, метисных популяций. Предки полинезийцев, вероятно, формировались в сходных условиях.