Грань между человеком и животным: история вопроса

Обсуждаемая проблема многократно служила предметом оживленных дискуссий. Интерес, проявляемый к ней, понятен и вполне оправдан. Обращаясь к рассмотрению грани между древнейшим человеком и его непосредственным животным предком — мы занимаемся анализом не только фактов, но и методологических аспектов теории антропосоциогенеза. Когда идет речь о грани, имеется в виду момент выделения человека из животного мира и возникновения его качественных особенностей, в первую очередь трудовой деятельности. Поэтому правильно рассматривать поставленную проблему как обладающую многими сторонами, каждая из которых нуждается в самостоятельном изучении, но не изолированно, а в естественной связи с остальными.

Предложено наметить по крайней мере три аспекта рассмотрения проблемы грани — философский, морфологический и, наконец, систематический, связанный тесно со вторым.

1. 1924 г. ознаменовался  первой находкой костных остатков ископаемых высших приматов, живших в конце третичного и в самом начале четвертичного периодов. Австралопитеки в Южной и особенно в Восточной Африке весь­ма повлияли на ученых, заставили многих из них по-иному формулиро­вать основной критерий определения человека. Главное вни­мание обращалось теперь на деятельность человека, на его умение изго­товлять орудия. Человек — это примат, делающий орудия, — вот фор­мула многих антропологов.

Действительно, взаимоотношения человека с окружающей средой, существенным образом отличаются от тех связей, которые устанавли­ваются между животными и природой. Способностью к взаимодействию со средой с помощью объктов культуры— орудий не наделены  самые высокоразвитые  современные животные. Процесс изготовления орудий включает также употребление посредни­ка, т. е. орудие изготавливается не с помощью естественных органов, а в эту технологическую цепь включаются какие-то инструменты для обработки предмета.

При таком подходе считалось не можем применить термин «орудия» к   природным предметам, употреблявшихся в деятельности австралопитековыми .

В.П.Якимов отстаивал строгую структуру трудового процесса: наличие объекта, который подлежит обработке, и предмета, которым эта обработка производится. Сочетание этих основных компо­нентов труда человека  отли­чает егоот внешне похожих действий животного.

Даже такие животные, как обезьяны, в условиях эксперимента, когда исследователь стремится созданием сложных ситуаций раскрыть максимум их потенциальных возможностей, при подработке предмета не могут включить в цепь манипуляторных действий какой-либо вид посредника. «Орудиями» обработки естественных предметов остаются зубы и пальцы. Опыты Г. Ф. Хрустова с шимпанзе достаточно хорошо это показали.

В.П.Якимов, однако, говоря о грани  предлагал рассматривать период, когда произошло отделение самого примитивного древнейшего человека от высокоразвитого антропоида- предка.

Обсуждая «олдувайские гальки», В.П. соглашался, что обработка их не  осуществлена с помощью естественных органов. Австралопитек, столкнувшись с неподатливым для его органов мате­риалом, вынужден был обратиться к помощи камня — посредника, как средства обработки . Не исключена, правда, возможность обра­зования рабочей части галек в результате многократного использования их как каких-то ударных предметов. В этом также мог быть заключен путь к закреплению начальных представлений о полезной форме орудий и способе ее получения. Но в этом случае грубая обработка природного предмета не требовала применения посредствующего звена и вряд ли получившийся таким образом предмет может быть назван «орудием», а существо, его изготовившее, — «человеком».

2. Второй аспект  проблемы состоит в признании или отрицании возможности установления существенных морфологи­ческих различий между «последней» обезьяной в ряду прямых челове­ческих предков и «первым» человеком — ее потомком. Может ли исследователь уловить различия в морфологии этих двух форм, отличав­шихся характером своей деятельности с объектами природы и, следова­тельно, качественно разным отношением к среде?  В.П. утвердительно ответил на этот вопрос.

Исследователи часто получают в свое рас­поряжение только костный материал без орудийного сопровождения и должны лишь на основании анатомических особенностей делать заклю­чение о принадлежности этих останков человеку или антропоиду. Не менее существенным представляется решение, на основании морфоло­гических признаков, вопроса об органической связи между костями скелета и каменными орудиями, найденными в одних и тех же или хро­нологически сходных геологических отложениях.

Изготовление орудий представляет процесс сложного взаимодей­ствия различных органов, морфологически и функционально способных выполнить эту задачу. Такая саморегулирующая морфофункциональная система организма осуществляет направление трудовых действий, их корректировку и удержание нейропсихической стабильности в течение всего процесса труда.  Наиболее важными ком­понентами этой системы служат мозг и руки, способность которых к выполнению трудовых операций имеет морфофункциональную адаптацию. Для мозга человека констатировано прог­рессивное развитие областей коры (1), функционально связанных с трудом, с анализом и синтезом поступающих от различных рецепторов сведений о свойствах обрабатываемого предмета и о ходе самого процесса обра­ботки. Эти корковые зоны характеризуются в филогенезе и онтогенезе наиболее значительным разра­станием относительно других областей.Им свойственны и усложненные клеточные струк­туры(2). Эволюционное преобразование коры мозга выражалось также в возникновении у человека новых полей(3), специфических для него, по­скольку в своей функции они тесно связаны с такими человеческими качествами, как труд и речь.

Сопоставление эндокранов архантропов с современными антропоидами и австралопитеками показало на существенное различие в морфологии указанных выше участков коры головного мозга. У представителей группы архантропов уже отмечается прогрессивное развитие этих специфических корковых зон.

Таким образом, наиболее вероятно, что переход от простого упот­ребления природных предметов к изготовлению орудий получил отра­жение в структуре соответствующих областей головного мозга. А это уже может служить  морфологическим индикатором для отнесения найденного примата к антропоидам или к людям.

В.П.Якимов обсуждал вопрос о проб­леме так называемого «мозгового рубикона».  В качестве нижней гоминидной границы назывались вели­чины объема мозга в 700—750 см 3. Таким образом, и объем мозга рас­сматривался в качестве морфологического критерия. Однако в послед­нее время все большее число исследователей выступает с отрицанием существования подобного рубежа. Высказываются предположения, что  древнейшие люди могли обладать таким же объемом мозга, как и предковая форма высших приматов. Возможные различия допускаются только в отношении тонких структур мозга типа межклеточных связей или ассоциативно-волоконных пучков. Но такие мор­фологические отличия, естественно, недоступны для их выявления на палеонтологическом материале.

К сожалению, мы сейчас не располагаем фактическими данными о «последней» обезьяне и «первом» человеке, а если правильны приве­денные выше соображения, то и  не будем их иметь, так как исследо­ватели столкнутся с фактом полной морфологической идентичности этих форм. Решающим аргументом в подобном споре должно будет по­служить, по-видимому, присутствие или отсутствие каменных орудий в месте находки скелетных остатков. Но в таком случае нужно быть очень уверенными в том, что мы имеем дело с останками именно творца этих орудий, а не с костями его жертвы.

Костные остатки известных австралопитековых позволяют достаточно определенно уста­новить  различия между ними и наиболее примитив­ными представителями ранних гоминид: групповых средних величинах объема мозга, в его структуре, о чем было сказано выше, в строении черепа, зубов, верхних и нижних конечностей, т. е. в целом комплексе разнородных признаков.

В.П. утверждает, что разграничительная линия между антропои­дами и древними людьми в отношении средних величин объема их мозга действительно проходит в пределах класса 700—750 см³, при естественном захождении индивидуальных вариантов, характеризующих размах групповой изменчивости этого признака на данной стадии антро­погенеза. В последних случаях макроструктура коры выдают природу биологического объекта. И даже противники «мозгового рубикона» его используют для ориентировки палеообъекта относительно границ рода НОМО,

Вероятно, очень важным моментом, определяющим возможность широты количественной изменчивости массы мозга, служит раз достиг­нутая высота его морфологической организации, проявляющаяся в на­ружном и внутреннем строении. Сопоставление изменчивости величин объема мозга на разных этапах антропогенеза, проведенное В. И. Кочетковой, показало значительное возрастание ее размаха у современно­го человека. Достигнутое в процессе эволюционного формирования че­ловека высокое структурное и функциональное развитие коры, особенно ее специфических полей, создало основу для проявления очень широкой вариабильности объема мозга у современных людей. Это, однако, не умаляет факта существования различий, в первую очередь групповых, в объемных показателях мозга между древнейшими людьми и их бли­жайшими предшественниками. Указанные различия могут быть вклю­чены в число реальных морфологических критериев при определении принадлежности открытых ископаемых костных остатков гоминиду или антропоиду.

3. С последним связан и третий аспект проблемы грани, поставленной на данном симпозиуме, а именно, систематический.

В последнее время среди многих авторов весьма распространяется тенденция применять в качестве важнейшего признака, определяющего принадлежность того или иного высшего примата к людям - способность их не только употреблять природные предметы, но уже де­лать искусственные орудия

Прежде всего, необходимо указать, что современная систематика при всем ее стремлении полнее использовать различные показатели для создания наиболее естественной классификации,  все же базируется на морфологических и физиологи­ческих критериях, а не на данных экологии или этологии. Только так возможно объединение в одной системе современных и ископаемых видов. Данные по экологии организмов или этологические наблюдения дают не основной для систематики ма­териал.

В.П.Якимов считал, что морфология австралопитековых пока не дают основания для включения этих приматов в одно семейство с людьми. Их двуногая локомоция не представляется достаточным для объединения австралопитеков с гоминидами. Известно, что некото­рые признаки двуногой локомоции обнаружены у таких ископаемых приматов.­ Приобретение двуно­гой локомоции могло иметь место независимо в различных группах высших приматов, что, однако, не ставило их на гоминидную линию эволюции.

А. Зубов (1964) предложил положить в ос­нову систематики гоминид морфологические особенности, обусловлен­ные связью организма с трудовыми действиями или их воздействием «а последний. Это, конечно, прежде всего высокое развитие и сложная дифференциация ведущей системы органов труда — рук и го­ловного мозга — со всем разнообразием ее рецепторных и аналитико-синтезирующих компонентов.

Представляется весьма удачным подобный подход к решению трудного вопроса классификации высших приматов, включающих как настоящих гоминид, так и формы  парагоминидных линий.

Систематическим критерием в данном случае служит не трудовая деятельность гоминид как таковая, а морфологическая основа, которая дает возможность осуществлять эту деятельность и в то же время опре­деляется последней.

Оппонент - М. И. Урысон  - считал: нахождение в древних слоях земли костных остатков иско­паемого примата в сопровождении примитивных каменных орудий является серьезным  доказательством  принадлежности этих  остатков  архаичному человеку.

При этом М.И. признает, что, если даже орудия присутствует, то далеко не всегда имеется гарантия того, что ору­дия произведены этим существом, а не каким-либо более развитым, жившим одновременно с ним.

В этих случаях теоретически необходим морфологический критерий оценки ко­стных остатков. Многочисленные попытки найти морфологический кри­терий разграничения между этими формами оказались напрасными, и к настоящему времени подобного критерия не существует.Теория мозгового рубикона не выдержала испы­тания временем.

Количественный прирост мозга вряд ли имел решающее значение для возникновения трудовой деятельности, а следовательно, и абстракт­ного мышления. Здесь существенное значение имели качественные изме­нения в интимной структуре коры мозга и ее отдельных участков, воз­никновение каких-то новых ассоциативных связей, некое замыкание, обусловившее возможность появления отвлеченного образа орудия, пред­ставления о нем. Они не могут быть уловлены на муляжах эндокранов или в строении черепа.

Особенности же посткраниального скелета, связанные с адаптацией к прямохождению явились самыми ран­ними филогенетическими приобретениями на линии эволюции гоминид и  достаточно хорошо выражены у австралопитековых. То же относится и к кисти, кото­рая у такой пограничной формы, как Homo habilis, уже была способна к созданию орудий галечной культуры.

Найти морфологический критерий разграничения высокоразвитых ископаемых человекообразных прямоходящих приматов,  систематически использозавших различные природ­ные предметы в качестве орудий (австралопитеки), от тех , которые изготовили первые искусственные орудия и тем самым стали первыми людьми, невозможно. Эти формы практически в морфологии значительно не разли­чались между собой.

Объясняется это тем, что самый переход к трудовой деятельности в морфологическом аспекте прошел незаметно и не явился ароморфозом.

Первые люди тем самым относились к тому же семейству гоминид, что и их предшественники австралопитеки, так как в морфологическом отношении были почти тождественны.

Подлинный ароморфоз в филогении приматов – прямохождение и освобождение верхних конечностей для орудийной деятельности

Это событие совпало с разделением общего предкового ствола на две ветви: семейство Pongidae и семейство Hominidae. Это была кри­тическая точка в филогении высших приматов.

Следовательно, семейство гоминид появилось задолго до возник­новения собственно человека, т. е. Homo;  последний же является до­вольно поздним представителем семейства гоминид.

• О 1-м заседании Клуба "АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ" в Дарвиновском музее