Про восприятие цветов в древности и про мышление на языке жестов

Дальше - больше: мне на глаза попалась статья, где утверждается, что слов для обозначения синего цвета нет ни в одном из древних текстов: ни в Библии, ни в Торе, ни в исландских сагах, ни в индийских поэмах. На основании этого делается вывод, что раньше люди попросту не видели синий цвет, а за последние века цветовосприятие стало совершеннее. 

Я, к сожалению, не владею ни древнегреческим, ни древнеисландским, чтобы удостовериться в правомерности таких заявлений, поэтому было бы очень интересно узнать, что по этому поводу думают антропологи, биологи и лингвисты: 

1. Действительно ли до определенного времени в языках не существовало слов для обозначения синего и других цветов (напр. - оранжевого)? 

2. Может ли такая странность гомеровского текста быть объяснена "цветовой слепотой" древних греков и есть ли к тому какие-то доказательства и генетические предпосылки? Или предполагаемая "цветовая слепота" может быть объяснена культурными аспектами выделения цветов, а не физическими возможностями цветовосприятия? 

3. Существуют ли сейчас племена/народности с нетипичными особенностями цветового восприятия?

Светлана Бурлак: Да, ваш преподаватель прав, и дело тут не в слепоте Гомера, а вообще в жизни людей до эпохи RGB и химически синтезируемых красителей. Слова ведь никогда не появляются в языке просто так – только для того, чтобы выделить то, что полезно выделить, отличить от всего остального. У нас сейчас обозначения цветов очень важны: совершенно одинаковые блузки, кроссовки, телефоны или автомобили могут отличаться цветом, и многие учитывают это, когда выбирают, что купить, – благо, выбор есть. Во времена Гомера выбор был гораздо беднее, сотню одинаковых туник, различающихся только цветом, вам бы в древней Греции никто не предложил. Был, конечно, пурпур – но он был очень дорог. И, кстати, цвет, который можно получить из этого морского моллюска, варьировал от красного до фиолетового, и назывался одним словом (это слово добралось до английского – purple – и может значить там любой оттенок от малинового до тёмно-фиолетового, как у чёрного винограда). И этого цвета, безусловно, и вино (красное), и море (тёмно-фиолетовое).

В те времена, когда у людей не было возможности покрасить что угодно в какой угодно цвет, значение имели, скорее, противопоставления: «белый» и «чёрный» хлеб, «белое» и «красное» вино... Кстати, обратите внимание: если вам придётся класть в принтер бумагу в точности того же оттенка, что и «белый» хлеб (или «белое» вино) – вы ведь ни за что не назовёте эту бумагу «белой»! Да и «чёрный» хлеб едва ли кто будет рисовать чёрной краской. А уж «чёрный» виноград! Если же противопоставления нет, то всегда достаточно просто назвать предмет: апельсин, например, если спелый, всегда одного и того же апельсинового (оранжевого, от слова orange ‘апельсин’) цвета. А снег – белого. А кровь – красного. А уголь – чёрного. Трава – зелёная, если свежая, и жёлтая, если пожухла. И так далее.

Но если надо, то красить древние греки (и не только греки) вполне умели – про то, как были раскрашены их статуи, даже целая книга есть: «Bunte G?tter. Die Farbigkeit antiker Skulptur». Картинки можно посмотреть здесь. Синего там, как можно заметить, предостаточно. Так что, видимо, древние греки этот цвет вполне успешно воспринимали – иначе никто бы не стал так статуи раскрашивать. А вот говорить про это в повседневной речи было необязательно, – примерно так же, как многие нынешние люди, слушая прекрасную музыку, могут придумать множество метафор, но не говорят, какие там были ноты, или что музыка играла «poco a poco ritenuto».