Питри пытается постичь тайну пирамид

А по вечерам, когда тени становились лиловыми, некий догола раздетый англичанин переползал через развалины у основания Большой пирамиды; добравшись  до входа, это привидение исчезало в накаленной солнцем гробнице. После полуночи он возвращался назад с резью в глазах, с головной болью, весь в поту  - ни дать  ни  взять человек,  вырвавшийся  из  огнедышащей печи, и, усевшись  за свой ящик,  переписывал записи и заметки, сделанные в пирамиде: измерения высоты, ширины и  длины  ходов, наклонов углов, -  попутно излагая свои первые гипотезы. 

Гипотезы? О  чём?  Разве  было  что-либо таинственное в  этой пирамиде, стоявшей  на  протяжении  многих  тысячелетий  на виду  у всех?  Еще Геродот любовался ею  (о сфинксе он даже  не  упоминает), ее называли  одним из семи чудес света.  Но  ведь чудо -  это уже что-то необъяснимое.  Разве уже  само существование  этих  пирамид  не  давало человеку  XIX века,  века  техники, рационализации  и механизации, не  верящему  в бога и не  видящему  смысла в возвеличивании  материально  бесполезных  вещей,  достаточно  оснований  для недоуменных вопросов?

Было  известно,  что  пирамиды  - это гробницы,  колоссальные  дома для саркофагов.  Но  что,  черт  возьми,   заставляло  фараонов   строить  такие гигантские,  не имевшие себе равных  в  мире  сооружения? (В те  времена  их считали  единственными в  мире;  сегодня  мы  знаем,  что  примерно такие же сооружения  были найдены и в джунглях тольтеков в  Центральной Америке.) Что заставляло фараонов превращать свои гробницы в крепости с тайными входами, с глухими дверями,  с подземными коридорами,  упиравшимися в  гранитные блоки? Что заставило Хеопса взгромоздить над своим саркофагом целую гору  -  два  с половиной  миллиона кубических метров известняка? Ночь за ночью полуослепший англичанин, задыхаясь в раскаленной  атмосфере полуразрушенных ходов, упорно продолжал свою работу; он стремился разрешить при помощи  научных достижений своего столетия  загадки пирамид, тайны их сооружения  и архитектуры и  дать ответ на  те  вопросы,  которые возникали у всех, кому пришлось эти пирамиды увидеть.  Многие  его гипотезы были впоследствии подтверждены,  другие  были опровергнуты новыми исследованиями. Наши сегодняшние сведения о пирамидах мы почерпнули не только из  открытий Питри,  а  цифры, которыми мы  пользуемся, являются, разумеется,  новейшими данными,  но, когда мы  отправимся по следу тех,  кто  лишил  саму  идею  создания  пирамид всякого смысла  -  по следам грабителей, - мы снова возьмем себе в проводники Питри».

«Истинный смысл  сооружения  пирамид  можно  понять,  только  исходя  из особенностей  религиозных  воззрений   древних  египтян,  причем  не  из  их мифологии -  ведь число египетских богов необозримо - и не  из  их жреческой премудрости (ритуалы и догмы, так же как и храмы Древнего, Среднего и Нового царств, претерпевали изменения), а из того представления, которое  лежало  в основе  их религии: человек после  смерти  продолжает  свой жизненный путь в царстве  бессмертия.  В  этом  потустороннем мире,  антиподе земли  и  неба, заселенном  умершими,  может,  однако,  существовать лишь тот - и это  самое основное,  - кого снабдили в  этом  мире всем необходимым для существования. Под  этим «всем необходимым  для существования» подразумевалось  решительно все,  чем  покойник  пользовался  при жизни: жилище, пища, а для того чтобы удовлетворять  потребности в еде  и питье, -  слуги,  рабы и предметы первой необходимости. Но прежде  всего нужно было сохранить невредимым  тело  - его следовало  обезопасить  от всяких посторонних  воздействий.  Только  в  этом случае,  то  есть при  условии  полнейшей сохранности  тела,  душа  умершего (по-египетски «Ба»), которая  покидала  тело  после  смерти, могла, свободно передвигаясь в пространстве, в любое время соединиться с телом  вновь, точно так  же как и дух-хранитель  «Ка»  - олицетворение жизненной  силы,  которая появилась  на  свет  вместе  с  человеком, но  не  умирала,  подобно телу, а продолжала  жить,  сообщая  в дальнейшем покойнику  необходимую силу  в  том потустороннем мире, где хлеб  родится высотой в семь локтей, но где его тоже необходимо посеять.

Вот эти представления и породили два следствия: мумифицирование трупов, которое,  хотя и в несравненно менее  совершенной  форме,  известно также  у инков, маори и иваросов, и постройку гробниц, напоминавших скорее крепости - ведь каждая пирамида должна была служить защитой для запрятанной в ней мумии от любого возможного  врага,  от  любых дерзостных  поступков,  от нарушения покоя.

Тысячи  живых   приносились  в   жертву,   чтобы   один   мертвый   мог воспользоваться вечным покоем  и  бессмертием в потустороннем  мире. Тот или иной фараон на  протяжении  десяти,  пятнадцати, двадцати лет воздвигал себе гробницу,  истощая силы своего народа, делая долги и оставляя их своим детям и детям своих детей. Он  опустошал государственную казну и после смерти, так как его «Ка»  требовал все новых и  новых жертв - ему были нужны  постоянные религиозные обряды. Любой  мало-мальски  предусмотрительный фараон отписывал одним только  жрецам, которые  должны  были освящать жертвы, предназначенные его «Ка», доход по меньшей мере с дюжины деревень.

Сила  этих религиозных воззрений была так  велика, что  заглушала голос разума  и в области  политики и  в области морали.  Пирамиды,  сооружавшиеся фараонами - и только ими, ибо менее знатные люди довольствовались мастаба, а человек  из  народа и могилой в  песке, -  явились  порождением переходящего всякие  границы  эгоцентризма,   чуждого  человеку   современного  общества. Пирамиды  не  были,  подобно  огромным  сооружениям  христиан,  храмами  или соборами,  предназначенными для той или иной благочестивой  общины верующих; не  были  они  и,  подобно вавилонским башням-зиккуратам, обиталищем богов и одновременно  всеобщей  святыней.  Они были предназначены  только для одного человека - для фараона, для его мертвого тела, для его души и для его «Ка»».

Из книги: К.В. Керам. «Боги. Гробницы. Ученые»