Генетико-автоматические процессы

Вариациями на тему являются "эффект основателя" и "эффект бутылочного горлышка". Первый проявляется в случае заселения новой территории маленькой группой, представляющей только часть разнообразия исходной материнской популяции. К примеру, среди миллиарда черноволосых китайцев имеются два рыжих (при этом даже неважно, откуда они взялись – в результате мутации, метисации или миграции), и один из них оказывается среди десятка переселенцев на какой-то изолированный остров. На материке остаётся один рыжий, составляющий 0,0000001% населения, и, сколько бы он ни имел детей, нет практически никаких шансов, что китайцы порыжеют в обозримом будущем. На острове же рыжий составляет 10% населения. Если мужчин 5 человек, то он – 20% мужского населения! Учитывая особенности полового отбора, шансы порыжения населения острова в ближайшем поколении ОЧЕНЬ велики (правда, стоит учитывать ещё и особенности наследования признаков, но это уже детали).

"Эффект бутылочного горлышка" проявляется при резком снижении численности популяции.

Причиной может быть эпидемия, голод или война, а чаще эти бедствия являются вместе. Из изначального населения по более-менее случайным причинам выживает лишь часть, среди которой сохраняется далеко не всё генетическое разнообразие. В последующем численность популяции может восстановиться или даже стать больше первоначальной, причём очень быстро, но для накопления былой изменчивости требуется очень много времени. В дальнейшем могут появиться даже внешне сходные с исчезнувшими признаки, но генетическая основа их будет скорее всего иной. Ещё раз стоит повториться, что речь идёт о нейтральных для естественного отбора признаков.

Генетико-автоматические процессы не одинаково идут в маленьких и больших популяциях. В больших популяциях вероятность распространения нового признака мала, потому что новый признак по определению имеется у небольшого числа людей (возник ли он в результате мутации или миграции извне – неважно). Если имеется вариабельность, то генный дрейф в большой популяции тысячелетиями может гонять частоты признаков взад-вперёд, но так и не привести группу к гомогенности, поскольку среди большого числа людей всегда найдутся носители "нестандартных" генов или успеют появиться новые мутации. В маленьких группах ситуация иная. Человек тут – не песчинка, а величина! Не миллионная доля, а несколько процентов населения! Эффекты "основателя" и "бутылочного горлышка" могут с лёгкостью сделать группу однообразной, но, с другой стороны – и быстро поменять её облик.

Таким образом, в больших популяциях вероятнее сохранение "протоморфных" признаков, а в маленьких – появление новых. Так как же можно ожидать, что на "периферии", заселённой малочисленными изолированными популяциями, будут сохраняться "протоморфные" черты?

Б?льшую часть истории человечество жило маленькими разобщёнными и изолированными группками. Часто они исчезали совсем или почти полностью. Достаточно прочитать, например, дневники Д. Ливингстона, чтобы воочию увидеть подобные процессы. Из перечисляемых им многих племён Южной и Восточной Африки едва ли не больше половины упомянуты как исчезнувшие в результате войн и, реже, эпидемий. А ведь речь идёт о середине XIX века! Насколько же выраженнее были эти процессы в глубокой древности, во времена охотников-собирателей, когда плотность населения была куда меньше!