В 1891 г. Эжен Дюбуа находит на Яве останки питекантропа...
«В чем только не обвиняют Дюбуа коллеги! Он, оказывается, профан в геологии и палеонтологии, и поэтому понятна его ошибка в датировке так называемого питекантропа. Ни о каком миллионе лет не может быть в речи, на Яве найдена не очень древняя обезьяна, вероятнее всего гиббон.
Другие намекали на то, что Дюбуа не мешало бы внимательнее проштудировать антропологию: кто же из «серьезных специалистов» может с такой уверенностью и апломбом говорить о принадлежности черепной крышки, бедра и коренных зубов одному существу. Ведь каждому очевидна «несовместимость» обезьяноподобного черепа и человеческого бедра.
Третьи обращали внимание на «ярко выраженные патологические изменения» костей черепа и бедра. И объявляли выводы об открытии в Триниле «недостающего звена» «досадным заблуждением».
Когда позже профессор Смитсоновского института Геррит Миллер попытался разобраться в противоречивых откликах на открытие Дюбуа, то насчитал 50 взаимоисключающих мнений: питекантроп древнее или, напротив, очень позднее существо, кости представляют части скелета одного или нескольких разновидностей антропоидов, зубы и черепную крышку связывали с гиббоном, шимпанзе, примитивным неандертальцем, нормальным человеком современного типа, идиотом….
Что-то скажет сам Рудольф Вирхов? По праву председателя он завершит дискуссию и подведет ее итоги.
— Господа, я буду немногословен, поскольку считаю вопрос ясным. К тому же мне пришлось совсем недавно в Лейдене высказаться по поводу так называемого питекантропа, и не хотелось бы повторять все заново…
Так начал свою речь Вирхов, и Дюбуа понял, что ему нe удалось убедить «закоренелого старого скептика», как назвал его однажды Оснил Чарлз Марш. Значит, остается лишь надеяться на лучшее будущее?
— Я не вижу причин и повода, — продолжал Вирхов, — к отказу от вывода, что черепная крышка принадлежала гиббону. Разумеется, не обычному, а какой-то гигантской его разновидности, поскольку черепная крышка отличается необычайно большими размерами. Но заметьте, господа, что даже при таком увеличенном размере череп сохраняет в общем сходные с черепом гиббона контуры. К тому же вы, очевидно, обратили внимание на резкое сужение черепной крышки в районе, расположенном сзади верхнего края глазниц. Ничего подобного не наблюдается у человеческого существа но характерно для обезьян. Следует, кроме того, учитывать деформацию кости от длительного пребывания в земле на очень большой глубине. На эту мысль меня наталкивает необычно уплощенный вид затылочной кости черепной крышки. Стоит ли говорить о совершенно обезьяньих надглазничных валиках? Это факт очевидный и не допускающий иного толкования. Отсюда можно сделать вывод, что черепная крышка аз Тринила представляет собой часть черепа не человека, а обезьяны. Коренные зубы тоже, бесспорно, обезьяньи, хотя при сильном желании в них можно заметить нечто от зубов человека. Но это не меняет существа дела…
Когда дело касалось принципиальных споров с глубоко антипатичными ему дарвинистами, Вирхов менее всего думал о деликатности и смягченных формулировках. В зал летели ядовито-насмешливые слова, и вспышками грозных молний сверкали в стеклах пенсне отсветы электрических ламп люстры.
— Признаться, более всего меня удивляет настойчивое желание доктора Дюбуа совместить черепную крышку и бедро. Разве не очевидно, что последнее принадлежало не обезьяне, а человеку? Я не буду утомлять вас доказательствами. Однако не могу не обратить вашего внимания на нечто ускользнувшее от необычна зоркого глаза докладчика. Впрочем, упрек касается моей области интересов — патологоанатомии. Верхняя часть бедра изуродована болезнью. Здесь имеется отчетливое патологическое новообразование, что-то вроде наростов. Я, как врач, иногда встречал такие наросты у своих пациентов. Если они не пользовались специальным тщательным лечением, то были обречены на смерть! Но поразительно — существо из Тринила не умерло, а, судя по следам заживления, исцелилось и продолжало жить! Значит, бедро принадлежало не какому-то примитивному человеческому существу, а человеку современному и притом достаточно цивилизованному, чтобы бороться и победить ужасную болезнь.
[...]
Наконец измученный тревогами Дюбуа предпринял неожиданный для всех шаг: в 1897 году сдал кости питекантропа на хранение сначала в музей Тэйлора в своем родном Гаарлеме, а затем перевез в более безопасное и надежное место, в хранилище Лейденского музея. Здесь они четверть века скрывались от глаз людей за сложными замками двойного металлического сейфа. После всех оскорблений и унижений «коллегами» Дюбуа потерял всякий интерес к обезьяночеловеку и связанным с ним проблемам. Попробуйте теперь убедить его в том, что он не прав.
[...]
[1929-й год]
Дюбуа мог торжествовать победу над своими заклятыми противниками. Однако, к удивлению всего ученого мира, он не думал делать этого. Совсем напротив — Дюбуа, во- первых, не признал в синантропе ближайшего родственника питекантропа и объявил синантропа архаическим неандертальцем, а во-вторых, в оценке питекантропа неожиданно принял точку зрения своего противника, Рудольфа Вирхова, согласившись, что нашел на Яве гигантскую форму гиббона, а не обезьяночеловека.*
Антропологи были потрясены: Дюбуа поистине не знал себе равных в строптивости.
Можно ли придумать более парадоксальную ситуацию: питекантропа следовало теперь защищать от того, кто его открыл! Даже самый изощренный ум не мог бы предусмотреть столь неожиданный поворот.
Однако после известий об успехе раскопок в Чжоукоудяне Дюбуа внезапно согласился открыть доступ к знаменитым ящикам в хранилищах Лейденского музея. При разборке старых коллекций с Явы нашли несколько новых бедренных костей питекантропа, которые, будь они представлены на суд специалистов ранее, давно бы сокрушили Вирхова и его сторонников. Вирхова, но… не Дюбуа. Он со знакомым всем упрямством отстаивал то, что ранее вызывало у него негодование и досаду. Попытки вести с ним дискуссии оказались бесплодными, и все в недоумении отступили, потерпев поражение в борьбе за Дюбуа…
[...]
Евгением Дюбуа в выборе для поисков «недостающего звена» района Суматры и Явы двигали, как теперь стало очевидным, неверные научные посылки. Но в том-то и парадокс, что ошибочные расчеты порой приводят к триумфальному успеху, который можно определить как открытие века. Таким триумфом упорства в достижении поставленной цели и поистине фанатичной веры в правоту эволюционного учения стали успешные поиски питекантропа, незадолго до этого «открытого на кончике пера» Эрнстом Геккелем. Не вина, а подлинная трагедия Дюбуа состояла в том, что он на десятилетия опередил свое время. Ученый мир оказался неподготовленным безоговорочно и полностью принять его открытие.
Ларичев В.Е Охотники за черепами. М.: Молодая гвардия, 1971. - 272 с.
* От Редактора: судя по всему, В.Е. Ларичев, как и многие другие авторы, заблуждается: Эжен Дюбуа никогда не принимал точку зрения Р. Вирхова и не объявлял питекантропа "гигантским гиббоном". Расследование этой истории - см. здесь и здесь.