Гексли против Оуэна: борьба с «богословской» анатомией

Где человеку обрести уверенность в существовании бога, если бог не снабдил его никакими вещественными доказательствами пред­почтительного к нему расположения? Гёте оказал рели­гии дурную услугу, обнаружив в человеческом лицевом скелете общую с обезьянами межчелюстную кость. Оуэн, судя по всему, надеялся спасти души людей, обна­ружив в человеческом черепе большие участки костного покрова, не существующие ни у одного другого живот­ного. Действительно ли он верил, что их открыл, или только притворялся в назидание прочим смертным, — остается неясным, ибо работа, представленная им в 1857 году Линнеевскому обществу, не только по сво­ему благочестию, но и по своей двусмысленности вполне могла потягаться с тридцатью девятью догматами англи­канской церкви. В одном месте он подчеркивал, что че­ловек и обезьяна, вплоть до последнего сухожилия и плюсны, поразительно сходны. В другом месте утверж­дал, что человек так не похож на обезьяну и вообще ни на кого, что его следует выделить в особый подкласс класса млекопитающих. В своем рвении Оуэн дошел до «грубейших элементарных ошибок в анатомии челове­ческого мозга», но его огромный престиж заставил умолк­нуть инакомыслящих.

Заставил, но ненадолго. Если сэр Ричард оказался не способен взглянуть в лицо им же установленным фактам, за него был вполне готов это сделать Гексли. Он успел раскусить этого человека. Оуэн обладал гро­мадными познаниями, был силен в мелочах, но умел «работать лишь в пределах конкретного, от одной кости к другой». Во всем, что касалось широких обобщений, он был сентиментален, напыщен и недалек — слишком хи­лый Голиаф, чтобы противостоять столь грозному Давиду. Гексли владел всеми честными видами оружия в арсенале полемики. У Оуэна же мало что было за душой, кроме дву­личия, уверток, злобного нрава, отличного умения разби­раться в подробностях и непомерного авторитета — сомнительные преимущества в борьбе не на живот, а на смерть.

— Пусть он остережется! — заключил Гексли.

Исподволь пробив очередью коротких статей несколь­ко дыр и трещин в оуэновской репутации, Гексли в своей лекции «О теории черепа позвоночных», прочитанной в Королевском обществе в 1858 году, предпринял масси­рованное наступление по всему фронту — с тщательно обдуманной жестокостью — в тот самый день, когда пред­седательское место самолично занимал английский Кю­вье. Гексли показал глубочайшие несообразности и не­лепости излюбленного утверждения Оуэна, что череп у позвоночных является продолжением позвоночника, и потом сформулировал более веские выводы, основанные на эмбриологических исследованиях. Сравнительные ана­томы приняли их почти сразу же. Гексли в этом слу­чае избрал тот самый путь, который потом дал ему воз­можность не только разбить наголову Оуэна, но и от­крыть новую эпоху в науке своим знаменитым произве­дением «Место человека в природе». Борьба с оуэновской богословской анатомией увела его от Карлейля и готовила к приятию Дарвина. А времени для приготов­лений оставалось немного. 

Уильям Ирвин. Дарвин и Гексли. М., «Молодая Гвардия», 1973 г., с. 50-52.