В сухой период пожары на австралийском Севере случаются чуть ли не каждый день, ведь все вокруг сухое, как трут, от малейшей искры разгорается огонь; мгновенно охватывающий обширные площади в несколько сот километров. Для этого не нужно горящей спички или окурка сигареты. Достаточно осколка пивной бутылки, фокусирующего солнечный свет. Огонь быстро распространяется, тем более что некоторые эвкалипты сбрасывают старую кору, которая легко воспламеняется.
Древнейшие находки за пределами Меланезии
Митохондриальная ДНК человека с Маркиной Горы вполне "европеоидная" (Krause et al., 2010b), так что его "меланезоидность" может быть конвергентной, но мт-ДНК является не лучшим источником данных для расогенетических реконструкций. Можно вспомнить, что подобным же морфологическим комплексом обладал и человек Таза 1 из Алжира, имеющий датировку 16,1 тыс.л.н. (Medig et al., 1996; Meier et al., 2003).
Таким образом, внешне схожие люди жили как на средиземноморском побережье Африки, так и дальше в Европе, хотя такие находки единичны и разделены безднами времени и пространства, а большая часть населения резко отличалась от них.
Облик людей с Маркиной Горы и из Таза ничего не доказывает, но указывает на возможность сложения меланезоидного комплекса ещё в Африке или сразу после выхода из неё.
Гораздо ближе к Меланезии Калимантан, где в пещере Ниа был найден "Глубокий Череп", датируемый 37 тыс.л.н. (Barker et al., 2007). Его особенности выраженно экваториальные (Дробышевский, 2010б; Brothwell, 1960), с поправкой на ослабленный рельеф, а также вертикальность и выпуклость лобной кости. В числе прочих сопоставлений фигурирует и сравнение с негрито (Birdsell, 1979), особенно актуальное в свете того, что рост человека из Ниа был всего 1,37 м. Прямое родство человека из Ниа с современными негрито маловероятно по хронологическим и географическим причинам, но он мог быть потомком тех же групп, которые на иных землях дали андаманцев, семангов, аэта и разнообразных пигмеев Меланезии. Возможно, понижение роста в условиях тропических дождевых лесов имеет следствием схожие изменения в строении черепа, отражающиеся в первую очередь на форме лобной кости. Думается, связь кроется в гуморальной регуляции: уменьшение длины тела обеспечивается недостатком тех же гормонов или рецепторов к ним, что и ослабление роста жевательной мускулатуры. Конечно, возможны и иные объяснения, тем более что африканские и новогвинейские пигмеи часто имеют иное строение лобной кости.
На юге Индонезии восточноэкваториальный облик в сочетании с крайней массивностью имеет череп Вадьяк. Это тем более интересно, что он не столь уж древний – 6,56 тыс.л.н. (Storm, 1995). Теоретически это может свидетельствовать об обратных миграциях из Меланезии на северо-запад, но вероятнее Вадьяк является предствителем немногочисленных популяций, живших тут до прихода предков индонезийцев. Фрагменты подобных же черепов были найдены и гораздо севернее в северовьетнамской провинции Кин Лю Бай, в местонахождении Кау Гиат с датировкой 7,52 тыс.л.н. (Demeter et al., 2000). Восточноэкваториальный комплекс был распространён в Индокитае довольно широко до конца бронзового века. Около 3,5-3,8 тыс.л.н. во Вьетнаме произошла резкая смена населения на монголоидное, а индивиды экваториального облика, хотя ещё и встречаются, но становятся единичными (Matsumura et al., 2008).