"Сколь часто антропологу приходится завидовать зоологу, который может убить или приказать убить материал для своих исследований!.."
Н.Н. Миклухо-Маклай,1879 г.
Памяти Александра Александровича Зубова и Кристи Джентри Тернера,
внесших неоценимый вклад в антропологическое изучение народов мира
Как показало изучение полных геномов представителей разных рас, выполненное под руководством Э. Виллерслева, миграция предков австралоидов из Африки в Аравию и далее на восток по берегу Индийского океана была первым событием в истории колонизации сапиенсами внеафриканских областей ойкумены. Заселение Северной Евразии и, соответственно, дивергенция европеоидов и монголоидов – события гораздо более поздние [Rasmussen et al. 2011].
Гипотеза западного надрасового ствола, якобы объединяющего жителей Африки южнее Сахары и европеоидов (а, по мнению В.П Алексеева [1985. С. 177–178], также и австралоидов), была опровергнута уже давно – когда выяснилось, что африканцы в генеалогическом отношении противостоят всем прочим человеческим группам (новейшие данные о полных геномах см.: [Lachance 2012]).
Значит, к какому бы из двух гипотетических надрасовых стволов – восточному или западному – ни относить австралоидов, в бицентрическую теорию они не вписываются.
По той же причине неверна и идея экваториального надрасового ствола, объединяющего тропические расы– африканцев и австралоидов. Правда, эта идея ближе к истине, чем теории «восточного» и «западного» стволов, но все-таки и она не может быть принята, поскольку негроиды и австралоиды – не сестринские группы европеоидов и монголоидов, а их «живые предки». В отношении австралоидов этот взгляд уже высказывался Н.Н. Чебоксаровым [1971: 155] и В.П. Алексеевым [1985: 178], в отношении же негроидов, как выяснили генетики, он еще более справедлив.
В связи с этим я предложил вернуться к гипотезе Р. Бьясутти и восстановить в правах бореальный (северный) надрасовый ствол, объединяющий европеоидов и монголоидов [Biasutti 1941: 275]. Как ясно из вышесказанного, это единственный на сегодняшний день жизнеспособный надрасовый ствол. Все прочие стволы, выделявшиеся в прошлом, приходится признать фиктивными (рисунок).
Концепция бореального ствола оказывается весьма плодотворной для определения таксономического статуса различных групп Северной Азии и их отношения к аборигенным группам Америки. Последнее тому подтверждение – результаты секвенирования полного генома старшего из двух детей, захороненных на верхнепалеолитической стоянке Мальта в Иркутской области древностью 24 тыс. лет (исследование выполнено коллективом генетиков под руководством того же Э. Виллерслева [Raghavan et al. 2014]. Этот геном имеет, как оказалось, западноевразийское происхождение, а кроме того, проявляет специфическое сходство с геномами американских индейцев, тогда как близость к геномам восточноазиатских монголоидов отсутствует. Приписать это поздней европейской примеси невозможно. То же относится и к аутосомному геному человека со стоянки Афонтова Гора близ Красноярска древностью 17 тыс. лет [Там же]. По мнению генетиков, после того, как предки индейцев отделились от монголоидного ствола, но до того, как они распались на подгруппы, то есть до колонизации ими Нового Света, произошла их метисация с европеоидами. Как известно, и археологический инвентарь, и одонтологические данные (Зубов, Гохман, 2003; Turner, Scott, 2007) также указывают скорее на европейские связи жителей Мальты.
Существует две археологические гипотезы, пытающиеся связать предков индейцев с верхнепалеолитическими европейцами. Одна из них выдвинута Г.Ю. Мюллер-Беком, полагавшим, что охотники на крупных животных продвигались из Европы в Сибирь и далее на восток, пока не достигли Берингии (M?ller-Beck, 1967). Авторы другой гипотезы – Д. Стэнфорд и Б. Брэдли, по мнению которых, европейцы двигались не на восток, а на запад, по атлантическому льду, через Гренландию (Stanford, Bradley, 2012). Если речь действительно идет о миграции из Европы, то новые генетические данные позволяют отдать предпочтение первой из этих гипотез.
Но действительно ли имела место такая миграция? Есть и третья гипотеза, кажущаяся мне наиболее вероятной.
В соответствии с нею, индейцы – представители бореального надрасового ствола.
«Европейский» сдвиг, обнаруживающийся в их краниологическом типе и ставивший в тупик антропологов – наследие стадии, предшествующей распаду этого ствола. Подобные черты недифференцированности мы видим, например, на черепах верхнепалеолитических людей из Сунгиря и Верхнего Грота Чжоукоудяня (в обоих справедливо усматривали сходство с черепами индейцев). Если эта гипотеза верна, то две предшествующие гипотезы (о прямых европейско-американских связях) становятся излишними.
Новые данные заставляют по-новому взглянуть на генеалогические отношения всех человеческих групп, населяющих Тихоокеанский бассейн. Казалось бы, справедливая идея о том, что австралоиды – «живые предки» всех человеческих групп, кроме негроидных, как и тот факт, что цепочка переходных форм связывает их именно с монголоидами, укрепляет позиции сторонников идеи восточного надрасового ствола. Прежде, когда эта идея почти не вызывала сомнений, я трактовал антропологические данные, относящиеся к населению Восточной и Юго-Восточной Азии, в стадиальном духе [Козинцев 2005, 2008]. Именно так интерпретировал одонтологические данные и К. Тернер [Turner 2006]. Действительно, в целом ряде генетических исследований была выявлена близость монголоидов к австралоидам [Zhivotovsky et al. 2003; Jakobsson et al. 2008; Li et al. 2008; Tishkoff et al. 2009; McEvoy et al. 2010; Kidd et al. 2011; Reich et al. 2012]. Однако, во-первых, эти данные не были основаны на секвенировании полных геномов, а во-вторых, на них могла повлиять неучтенная монголоидная примесь у населения южной Пацифики. Между тем, группа Виллерслева (см. выше) впервые изучила полный геном чистокровного австралийского аборигена, а потому именно этим данным нужно отдать предпочтение.
Стадиальная теория К. Тернера встретила возражения у некоторых одонтологов. Так, Х. Мацумура и М. Хадсон полагают, что сундадонтия, которую К. Тернер считал промежуточной стадией между австралоидным и монголоидными одонтологическими комплексами, – не пережиток раннего этапа «монголизации» зубной системы, а результат смешения древних австралоидов Юго-Восточной Азии с носителями монголоидного комплекса – синодонтами, мигрировавшими туда из Китая [Matsumura, Hudson, 2005; Hudson, Matsumura, 2006]. Как указывал В.П. Алексеев [1985: 158], постепенность перехода от австралоидного комплекса к монголоидному у населения Юго-Восточной и Восточной Азии свидетельствует скорее о метисации, чем о сохранении предковых особенностей.
В Восточной Азии есть, однако, группа, которую с полной уверенностью можно считать не метисной, а реликтовой. Это айны. Именно у них никакой антропологической промежуточности не наблюдается. Сочетание признаков у айнов крайне противоречиво. Генетически они однозначно сближаются с северными и восточными монголоидами (отнести это целиком за счет метисности невозможно), сундадонтия объединяет их с южными монголоидами, а краниологически и особенно соматологически айны вовсе не монголоидны [Kozintsev 1992, 1993]. Метисность айнов не подлежит сомнению [Kozintsev 1990], но ею дело явно не исчерпывается. По «вычете» монголоидной примеси айнский комплекс становится не менее, а еще более мозаичным. Если бы восточный надрасовый ствол существовал, айнов следовало бы считать его ранними представителями. Но в свете новых данных есть основания рассматривать их в качестве ранней ветви бореального ствола, точнее, в качестве «живых предков» монголоидов [Трофимова 1932]. Если так, то их «австралоидные» черты нужно расценивать не как свидетельство миграции их предков с юга, а как проявление неспецифического архаизма.
Сорок лет назад, сопоставив айнскую краниологическую серию с сериями черепов других народов, я обнаружил, что ближе всего к айнам по совокупности признаков – группы, явно не состоящие с ними в близком родстве, а именно, полинезийцы, некоторые американские индейцы и представители уральской расы [Козинцев 1974]. В то время такой результат можно было отнести за счет случайности или издержек статистического метода. Вернувшись к нему много лет спустя, я расценил его как отражение протоморфности, присущий всем перечисленным группам [Козинцев 2008]. В те годы еще господствовала бицентрическая теория. Айнов, как и полинезийцев и индейцев, казалось разумным относить к восточному стволу.
Труднее было объяснить, откуда у представителей восточного ствола, как все мы думали, более родственных австралоидам, чем европеоидам, взялось краниологическое сходство с уральской расой.
Ведь последнюю нужно считать либо метисной европеоидно-монголоидной, либо (что более вероятно) отражающей раннюю стадию европеоидно-монголоидной дивергенции. Почему же, в таком случае, у уральцев нет австралоидных признаков, которые неизбежно должны были бы присутствовать в случае правильности бицентрической теории? Быть может, дело в естественном отборе против «тропической» морфологии на севере? Пересмотр расовой систематики избавляет нас от необходимости раздумывать над подобными вопросами. Все перечисленные группы оказываются включенными в бореальный ствол, и сходство между любыми его представителями, не связанными близким родством, можно расценивать как проявление замедленных темпов эволюции.
Существенным аргументом в пользу бицентрической теории расообразования А.А. Зубов считал то обстоятельство, что в Индии признаки восточного одонтологического комплекса несколько сильнее коррелируют с экваториальными, чем с монголоидными чертами физического типа [Зубов, Гашимова 1982]. Однако эта закономерность проявляется в основном за счет мундаязычных санталов Северо-восточной Индии, у которых восточный одонтологический комплекс выражен особенно сильно. Их расовый тип промежуточен между монголоидным и австралоидным [Абдушелишвили 1982]. В двух группах, живущих в Западной Индии, число восточных одонтологических признаков повышено незначительно, причем в одной из них (у каткари) отчетливее проявляется австралоидная тенденция, в другой (у бхилов) – монголоидная [Там же]. С каким из двух компонентов – монголоидным или австралоидным – следует связывать восточные одонтологические признаки в индийских группах, сказать на основании этих данных затруднительно.
Выбор, однако, облегчается новейшими генетическими данными. Как установили генетики, ближе всего к чистокровному австралийскому аборигену находятся именно мунда, которых, следовательно, также можно считать потомками древнейших сапиенсов, мигрировавших из Африки на восток [Rasmussen et al., 2011]. Если это действительно так, то «восточные» одонтологические признаки, отмеченные у мунда и, вероятно, в других индийских группах, имеют домонголоидное, то есть австралоидное происхождение, как и полагал А.А. Зубов. Но в таком случае они не могут считаться аргументом в пользу существования восточного надрасового ствола, потому что монголоидная раса возникла на иной – бореальной – основе (см. выше).
Еще одно обстоятельство ослабляет позиции сторонников гипотезы восточного ствола. Одонтологические параллели указанным индийским группам, особенно каткари, обнаружились у населения о-ва Сокотра (Йемен), где подозревать какое-либо восточное влияние затруднительно [Шинкаренко и др. 1984]. Зато есть веские основания считать, что у сокотрийцев, как и у жителей южноаравийского побережья, сохранились генетические черты, унаследованные от первых сапиенсов, мигрировавших из Африки по южному пути (аргументы в пользу этой точки зрения см.: [Козинцев 2013]). Следует ожидать, что антропологические следы этой миграции будут обнаруживаться на всем протяжении древнейшего пути на восток, причем, как показывает пример мунда, не только в прибрежных, но и во внутренних районах Южной и Юго-Восточной Азии.
Литература:
"Сколь часто антропологу приходится завидовать зоологу, который может убить или приказать убить материал для своих исследований!.."
Н.Н. Миклухо-Маклай,1879 г.