Альтернативная эволюция: от рыбы до кентавра

Наземные позвоночные имеют четыре ноги. Это свойство досталось нам от первых челюстных рыб. Боковые плавниковые складки, помогавшие им не кувыркаться при плавании, в некоторый момент разделились на две пары. Передняя поддерживала голову, задняя – брюшко с хвостом. Сначала о движении плавников речь не шла – двигал всю конструкцию хвост. Но если уж в теле есть мышцы, то почему бы не шевелить и плавниками, почему бы не выруливать, не притормаживать и не стабилизироваться лёгкими гребками. Так получилось, что первым недоамфибиям при выходе на сушу достались четыре опоры, из которых и получились наши руки и ноги. 

Но только ли так могла пойти эволюция? Каждый знает, что у большинства насекомых шесть ног. У пауков – восемь. У ракообразных может быть и десять, и шестьдесят четыре. А у многоножек – так и вовсе до 139 пар! Так что никакого механического или мистического закона числа ног в природе нет. Конечно, четыре ноги дают достаточную устойчивость, но лишние тоже никогда не мешают. Достаточно посмотреть на скорпиона или ложного скорпиона, рака-богомола или обычного богомола, комаровку или скарабея – сколько возможностей даёт дополнительная пара ног!

Так что же позвоночные? 

В силурском и девонском периодах в морях, лагунах и озёрах жили замечательные рыбы – акантоды. Они уникальны: между грудными и брюшными плавниками акантоды имели дополнительные парные брюшные шипы. Самые бедные, правда, шипов не имели или же располагали одной завалящей парочкой. Зато самые богатые владели целым набором: у Climatius их было четыре пары, у Euthacanthus – пять, а у особо везучих – даже шесть! Правда, это были не совсем плавники, но все знают, что была бы преадаптация, а путь развития найдётся. Если уж предки из плавниковой складки сделали нормальную конечность, то почему бы не сделать её ещё разок из брюшного шипа? Парочка заевших Hox-генов – и вуаля! Развили же насекомые горбатки причудливые спинные шипы и выросты похожим способом – из недоконечностей дублированием работы Hox-генов, почему акантодам нельзя?

Акантоды Mesacanthus pusillus, Parexus falcatus, Ishnacanthus gracilis.
Источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/

Акантоды жили в морях, мелких опреснённых заводях и даже озёрах. Они были некрупными рыбками, большей частью планктоноядными, самые большие (были даже двухметровые) – хищными. Как видим, место жизни и образ жизни принципиально не отличался от того же у двоякодышащих и кистепёрых рыб. Так отчего бы акантодам не выйти на сушу? 

И вот, где-то в параллельной реальности, акантоды медленно выбираются на солнечные пляжи из горячих девонских лагун, цокая острыми зазубренными брюшными шипами о прибрежную гальку. Понятно, что по камням и песку очень неудобно ходить на шпильках. Концы шипов уплощаются и превращаются в копытообразные опоры. Зато на прочных шипах хорошо держаться в приподнятом положении. Это даёт скорость – и вот акантоды вытесняют неповоротливых кистепёрых. Раскоряченные тиктаалики и итиостеги вымирают, не успев развиться. 

Как обычно бывает в эволюции, часть акантод зависает в таком положении надолго, оставаясь многоногими сухопутными. С развитием наземной растительности и фауны появляются разные варианты, в том числе растительноядные и хищные. 

Но часть идёт хитрым путём. С появлением мало-мальски высокой растительности некоторые акантоды начинают приподниматься на задние пары ног, хватая добычу с листьев папоротников и стволов древовидных хвощей и плаунов. Две передние пары шипов у кого-то неизбежно атрофируются, обрекая своих владельцев на судьбу динозавров и страусов. Но самые одарённые используют передние шипы для выковыривания насекомых и многоножек из щелей. Первая пара шипов превращается в щипцы или пинцеты. Тонкая манипулятивная активность приводит к развитию головного мозга.

Горизонтальное положение задней части туловища и вертикальное передней позволяют ускоренно нарастить прогрессивную дыхательную систему – для неё полно места. Надёжная опора позволяет быстро развить нервную систему: мозговой отдел разрастается, закидывается и уютно опирается на широкую спину.

Пермское похолодание создаёт трудности и невзгоды, которые надо преодолевать. И вот уже в нижней перми, когда в морях доживают свой век последние реликтовые акантоды-рыбы, по суше перебирают копытцами теплокровные акантоды-кентавры (акантотавры?). Они не тратили миллионы лет на совершенствование ног и редукцию лишних пальцев. Их слегка зазубренные по заднему краю копыта начинаются почти от живота. Передняя часть тела вертикальна и снабжена клешнеобразными манипулятивными конечностями. Они не тратили миллионы лет на высвобождение рук и сложную балансировку тела для поддержания большой головы.

Но у них не было миллионов лет на кидания из насекомоядности к фруктоядности, а от неё к всеядности и хищничеству. Покрытосеменные растения вообще ещё не появились, холодный и засушливый мир покрыт папоротниками и примитивными хвойными. Акантотавры возникли как хитрые хищники, вечно борющиеся за скудные ресурсы. Уровень варварства зависает на миллионы лет, до потрясений границы перми и триаса, когда глобальный кризис экосистем ставит перед акантотаврами новые вызовы...