Светлана Бурлак: Фёдор Избушкин предпринял новую героическую попытку достичь значимого, ценного для науки результата. Увы, опять неудачную. Можно начать с любого слова в его статье. Вот, например, Фёдор Избушкин пишет о связи русского слова "безумие" с латинским vesania (с тем же значением) и спрашивает, почему официальные лингвисты про эту пару не упоминают. А на самом деле причина проста: никто про это не пишет не потому, что боится такое сказать, а исключительно потому, что минимальных знаний русского и латинского достаточно, чтобы над этим "совпадением" можно было только посмеяться. Действительно, русское "безумие" - прозрачное производное от корня ум- с приставкой без-, таких производных много, это распространённая словообразовательная модель: безбрачие, безверие, безветрие (обратите внимание: та же приставка, тот же суффикс, тот же получаемый тип склонения, то же приращение значения - это важно)... Образовать такое слово, оставаясь в рамках русского языка, проще простого, так что заимствовать его ниоткуда не надо. В латыни vesania - обычное существительное от прилагательного vesanus, значащего "жестокий, свирепый, яростный, неистовый, бешеный, безумный". Это образование с приставкой ve- - редкой, но всё же существующей. Есть, например, vecordia от корня cord- "сердце", существительное со значением "безрассудство, неразумие". А вот превращение латинского v в русское б - это что-то из области фантастики, таких примеров больше нет. Как и примеров, чтобы латинскому n соответствовало русское m. И примеров, где бы из латинского а получалось русское у. Да и переход слова на -ia в средний род тоже подтвердить было бы нелегко: при заимствовании в русский -ia даст -ия, и слово будет женского рода. И именно поэтому работы настоящих учёных не наполнены "совпадениями", подобными "vesania - безумие": даже если счесть это сходством, невозможно ничем подтвердить его неслучайность. А неслучайность образования слова "безумие" внутри русского языка вполне доказуема.
Поэтому же не упоминается славянское "бить" в этимологии с лат. battuere и прагерм. *bautan с тем же значением: в "бить" совершенно точно есть входящее в корень *i, его видно в производных, и от него никуда не деться. А в приводимых романских и германских формах на него нет ни намёка. Зато есть *u, которое напрочь отсутствует в славянских. Чтобы свести эти корни в одну этимологию, надо обнаружить "закон природы", который бы позволил исконному *i переходить в u (или исконному *u переходить в i), причём не абы когда, а при вполне определённых условиях. И надо, чтобы эти условия выполнялись в глаголе "бить". Покажете такие условия - с удовольствием приму новую этимологию. Пока не показали - говорить не о чем. Настоящие учёные отличаются от псевдоучёных именно вниманием к деталям и способностью видеть разницу (ну, это примерно так же, как человек, который не слышит разницу в полтона, не может быть скрипачом) - а псевдоучёные легко объединяют, например, -уй в рус. диал. "арбуй" с финно-угорским -ja - совершенно никак не комментируя исчезновение (или появление) -у-.
Этим, собственно, и объясняется их упоминаемый Фёдором Избушкиным "широкий кругозор".
Но язык не устроен так, чтобы в нём запросто из ниоткуда возникало (или внезапно пропадало) то, что псевдоучёным хотелось бы в данном слове добавить или убавить. Появление и исчезновение звуков - процессы реальные, они происходят в определённых условиях и обладают устойчивой повторяемостью. Эти условия можно обнаруживать - именно потому, что они встречаются многократно. А встречаются они многократно в силу работы тех механизмов, которые обеспечивают усвоение языка. Любого - хоть русского, хоть финского, хоть латинского. Но эти механизмы псевдоучёным неведомы, и постигать их они не хотят: зачем им лишние сложности? Ведь если делать всё по-честному, куча их псевдоэтимологий рухнет. А им так неинтересно.
"Учить" древнегреческий, латынь и санскрит я предлагала не в том смысле, чтобы уметь говорить на каком-то одном из них (как это делали упоминаемые Фёдором Избушкиным древние), а в том, чтобы понимать их структуру, понимать, как там могли образовываться слова, какие значения представлялись в данном языке близкими, какие там были звуки, какие чередования были возможны, а какие - нет, и как это менялось в ходе истории, что происходило при заимствовании слов в этот язык, и так далее - без этого любые рассуждения о происхождении слов будут просто пустым сотрясением воздуха. И кстати, такого рода информацию никто не прячет. А если кто-то и попытается - есть тексты, можно по ним свериться. Хотя, не исключаю, в районной библиотеке санскритские тексты достать трудно. Но настоящих учёных такие трудности не останавливают.
Самое печальное, что "лингвисты-любители" плохо умеют читать. Вот, например, из утверждения Макса Фасмера, что русское слово "ключ" родственно латинскому clavis, Фёдор Избушкин выводит, что русское слово _заимствовано_ из античных источников. Хотя у Фасмера прямо сказано - родственно. В смысле, восходит к тому же индоевропейскому корню, что и латинское clavis. То есть, в далёкую праиндоевропейскую эпоху (каким бы веком её ни датировать) было некое слово, которое менялось со временем, произносилось с каждым веком чуть-чуть иначе, чем раньше, а поскольку носители латинского языка жили на Апеннинском полуострове, а славяне - в Восточной Европе, у одних произношение менялось так, у других - иначе, так что ко времени письменной латыни (опять же, каким бы ни было это время) на Апеннинском полуострове получилось clavis, а у славян - КЛЮЧЬ (славяне ещё и суффикс добавили, они вообще любят суффиксы добавлять; впрочем, не только они). То же верно и для приводимых Фёдором Избушкиным слов из стословного списка Сводеша.
Вот что с такими делать? Не знаю. Тут даже советовать "учить матчасть" бесполезно...
